здесь не по своей воле? – он отрицательно качает головой, но молчит, как бы намекая, что я могу продолжать. Я киваю, и слова льются из меня сплошным потоком. – Моё полное имя Анна Мария Бекероф, родилась в Кио, но сейчас живу в Аране. Я – журналист, приехала сюда по приглашению, чтобы написать серию статей о Палере. Мы были в пустыне, когда началась буря, машина перевернулась. От удара я потеряла сознание, а очнулась здесь. Вернее не здесь, в другом доме, но это неважно. Твой отец отказался отпустить меня домой. А мне нельзя не вернуться, понимаешь? У меня же дома родители, жених, друзья – они переживают. Ну и вообще, какая из меня бейгали!? Смотри, во-первых, я для тебя старая – мне двадцать пять, почти уже двадцать шесть. Во-вторых, я не говорю по-палерски, так что помощник из меня выйдет так себе. В-третьих, я отвратительно готовлю и об уборке знаю только, как запустить робот-пылесос. В-четвёртых, у меня жуткий характер. В-пятых,…
Тут он меня всё же перебивает. А зря, я только настроилась на сто и один пункт, почему я самая неудачная идея для домашнего питомца.
– Мари, – мягко говорит он, – а какого цвета твои волосы?
Я от неожиданности немного впадаю в ступор и на автомате отвечаю в своей излюбленной манере:
– А какие тебе нравятся?
– Мне нравятся светлые, почти белые, – на полном серьёзе заявляет Кирам.
– Спешу тебя огорчить – я брюнетка, – довольная собой я добавляю сто второй пункт в список своих недостатков. Вру, конечно, но на войне, как на войне.
– А глаза? Мне нравятся голубые. Дай угадаю, твои – карие? – он совершенно бесцеремонно раскусил мою игру! Ну, разве это честно? Я рассчитывала на неразумное дитя, но этот мальчик, похоже, несколько умнее, чем мне необходимо. Окей, вспоминаем уроки старины Нейта и держим покерфэйс:
– Карие, как ты узнал?
На мой взгляд, голос звучит совершенно искренне. Но гадкий мальчишка только смеётся на это заявление. Я хмурюсь – так мы далеко не уедем. Словно уловив перемену в моем настроении, Кирам прекращает смеяться и говорит:
– Я понял, как сильно не хочется тебе оставаться в этой стране и в частности в этом доме. Не скажу, что это мне приятно, но я тебя понимаю… Понимаю, но помочь не могу. Пока.
– Почему? Самир говорил, что вы довольно часто выезжаете из страны. Отправимся на какой-нибудь курорт, а там разойдемся…
Я замираю в ожидании ответа. Пятьдесят на пятьдесят – либо повезёт, либо нет.
– Понимаешь, я только покинул отцовский дом, вроде как уже самостоятелен, но недостаточно, чтобы делать некоторые вещи. В их числе поездки за границу.
– И… Когда ты станешь достаточно самостоятелен? – в горле першит, лишь бы не разреветься. Умоляю, только не говори в сорок лет!
– Не раньше, чем женюсь, – я только собираюсь попросить его жениться как можно скорее, желательно завтра, как он продолжает. – А жениться я смогу не раньше, чем через год самостоятельной жизни.
Тут, каюсь, я не могу сдержаться, и у меня вырывается словечко вовсе неподобающее