никто не ремонтировал! Надо, надо подлечить топорик твой.
Он открыл один из своих ящиков с инструментами, продолжая говорить. Птица вообще любил поговорить. Особенно с самим собой и со своими инструментами.
– Не волнуйся, бедненький. Сейчас, сейчас мы тебя подлечим. Будешь у нас как новенький. Так, где тут у меня молоток? А, вот ты где! Спрятался, что ли, от меня?
Он посмотрел на Хорна.
– А ты чего стоишь? Присядь пока. Успеешь ещё, небось, ноги-то натрудить на охоте.
Хорн молча сел на бревно, лежащее сзади. Птица ловко выбил молотком топорище, с озабоченным видом осмотрел рукоятку топорика, покачал головой и снова начал что-то искать в своих ящиках.
– Ничего, ничего. Не волнуйся, сейчас мы тебя подлатаем, – приговаривал он.
Хорн с интересом наблюдал за его действиями. Птица долго рылся в ящиках, продолжая невнятно бурчать себе под нос. Наконец, он достал оттуда пару каких-то инструментов и несколько мелких металлических пластинок.
– А ты чего сегодня так рано поднялся? – неожиданно спросил Птица. – Не спится, что ли?
– Я думал, ты меня не заметил, – насторожился Хорн.
– Как это не заметил? Ты такой шум устроил, словно медведь раненый. Чуть Ночлежку не разрушил, пока выбирался. Я уже было подумал, нехорошо стало человеку, раз он так на улицу спешит. Да ещё словами крепкими себе помогает, чтоб быстрее добежать.
– Да не в этом дело, – начал было Хорн, но тут же осёкся. Дальше пришлось бы говорить о штыре. А вдруг это правда, что его сам Птица к потолку приспособил?
– А что тогда? Сон кошмарный приснился? – продолжал как ни в чём не бывало Птица. – Это у нас тут со всяким бывает. Духота, теснота…
– Сон мне и вправду приснился, – согласился Хорн. – Кошмарный, не кошмарный, но точно какой-то необычный.
– Необычный? – Птица, не отрываясь от работы, искоса посмотрел на Хорна.
– Понимаешь, мне приснился Город. А я в Городе никогда не был и поэтому даже не представляю, как он выглядит. И ещё там были люди, много людей в странных одинаковых одеждах.
– В каких таких странных одеждах? – удивился Птица.
Хорн нехотя в нескольких словах обрисовал тех людей из сна, их одежды, а также общую обстановку. Он не хотел особо посвящать во всё это Птицу. Однако Птица с неподдельным интересом выслушал Хорна и, слегка вытянув брови, на минуту задумался.
– Говоришь, ни разу не был в Городе? – наконец, спросил он.
– Когда мы покинули Город, я был грудным младенцем на руках у матери. Поэтому совершенно ничего не помню.
– И одежды такие никогда не видел? – снова спросил Птица.
– Не видел, – ответил Хорн.
– Вообще-то, до Катастрофы в таких одеждах многие ходили, – задумчиво произнёс Птица. – Я помню то время.
– Что бы это могло значить? – спросил Хорн без особой надежды.
– А то, что это не твой сон, – ответил Птица.
– Как так: не мой? – удивился Хорн.
– Не