бородатый мужчина. Он появился откуда-то сбоку и вместо представления решительно заявил:
– Я тут за вами. Вы за мною идите. Тута недалеко.
С другой стороны не последовало никаких возражений. Только, как на перекличке, все, по очереди, поздоровались:
– Здравствуйте!
– Добрый день!
И ничего более. Словно вся партия долго ожидала встречи именно с этим бородачом и ни с кем иным. А он даже не выяснил, как и откуда они прилетели. А чего тут интересоваться? Ведь прилетели же. Полет завершен. Нечего тут обсуждать. Наверное, как раз поэтому, все шли за бородатым мужчиной, равнодушно отводя глаза в сторону. И только Колька старательно разглядывал мощную фигуру.
– А как вас называть? – даже прямой вопрос руководителя повис в воздухе.
Остальные даже не пытались делать запросы на получение информации. Да и зачем? Иногда бородатый человек оборачивался в их сторону. Бросалось в глаза красное лицо, покрытое непонятными пятнами. Борода у человека была какая-то неравномерная. Ее непроходимая густота у подбородка легко переходила в кустистые посадки, явно стремящиеся достичь самых глаз. Это придавало лицу человека мрачность и загадочность. Он был чем-то похож на древнего колдуна, случайно залетевшего на территорию аэропорта.
– Вы мне документы на всякий случай покажите, – водитель, все-таки, не выдержал и решил уточнить, а кого он повезет.
Колька отвернулся. Какая разница, кто тебя везет? Ведь водитель – это ненадолго. А вот окружающие люди – это значимо. Но Колька в своей партии не всех знает. Только часть. Вот руководитель – Владимир Кузьмич. Известный историк. До такой степени, что уже никто не обращает внимания, когда он ругает своих дореволюционных коллег. От него попадает и Карамзину, и Соловьеву, и другим, даже самым именитым. Почему-то он признает, что и у Костомарова были ошибки, но оставляет своего коллегу из царских времен вне зоны критики. Кажется, именно это и вызвало появление у человека с самой известной фамилией в России – Иванов – прозвища «второй Костомаров». И никто так и не знает, догадывается ли старый археолог об этом прозвище. Рядом с ним его вечный помощник – Саракян Юрий Михайлович. Странное сочетание фамилии и имени. А все дело в считающем себя русским папе. А вот почему взяли фамилию мамы – это совсем непонятно. Говорят, что родственники настояли. А что, вполне возможно – был запрет. Или кто-то хотел спрятаться от прошлого. Мало ли что случается на бескрайних просторах, где живут миллионы выходцев из исчезнувшего Советского Союза. Ведь прошедшие на бескрайних просторах революции, войны и экономические перетряски создали бесконечные баррикады мнений, отношений, взглядов и, главное, вариантов поведения людей различных национальностей.
По поведению и личным повадкам Юрий Михайлович беспредельно предан своему старшему товарищу и руководителю. Говорили, что далеко не бескорыстно. Просто в свое время второй Костомаров здорово помог ему с диссертацией. И ведь