недовольно процедил Торир. – Архивы хранятся в Южной башне.
Мне оставалось только поблагодарить владетельного вурда за явленную милость и откланяться.
Глава 3
Если летописи замка Мёнлус, которые мне некогда довелось разбирать, содержались в жутком беспорядке, то в Вердгарде их, похоже, вовсе не касалась рука хрониста. Впечатление было такое, что листы, даже не прошитые, лежали на видном месте и всякий грамотный член клана писал на них то, что сам почитал нужным. Когда пачка достигала порядочной толщины, ее засовывали в сундук, не сделав никаких пометок для опознания и даже не проверив порядок страниц. Записи о событиях, произошедших в замке, перемежались хозяйственными расчетами, в одном месте промелькнул рецепт копчения свежей рыбы, фунс знает как и зачем появившийся здесь, в дне пути от ближайшего океанского берега.
Но не это было самое плохое. В конце концов, разбирать подобный бардак в замках владетельных вурдов – одна из обязанностей летописцев. Как и приводить в должный вид хроники городов. Но в Вердгарде ничего связанного с историей просто не было. Имелись только родовые книги, как будто у многих поколений людей, обосновавшихся на самом краю земли Фимбульветер, в жизни происходило всего три события: появление на свет, вступление в брак и смерть. Но как же указ короля Хлодвига, повелевшего во имя сохранения памяти для потомков каждому вурду, в чьих владениях произошло примечательное событие, призывать хрониста и честно, без утайки рассказывать тому о случившемся? А в старые годы летописцы не были привязаны к одному городу и странствовали по всему королевству, дабы самим быть свидетелями истории. Здесь, на краю обжитой земли, вообще ничего не происходило? Нерадивым предводителям клана – всем без исключения! – было плевать на волю короля? Или вековые тайны замка Вердгард столь ужасны, что их вообще нельзя раскрывать никому чужому?
Я просидел в архиве четыре часа. Разбирал документы, а устал так, будто все это время тащил по обледенелой брусчатке ведро, наполненное камнями. Надышался пылью и плесенью. Чесался нос, глаза жгло, в хребте и плечах обосновалась ломающая боль. А главное, пришли растерянность и обида. Ощущение, что меня в Вердгарде невзлюбили не только люди, но и сама здешняя атмосфера. Я пытался найти утешение в думах о Герде, мысленно говорить с ней, но и это не получалось, как будто моей радости не было места в этом враждебном промерзшем замке.
Тихо застонав, я уткнулся лбом в старый пергамент.
– Хеск Ларс?
Осторожное прикосновение к плечу.
Керна. Единственный нормальный человек в этом поганом месте.
– Ларс, я помешала? Вы не пришли к обеду. Не хотите есть или вас забыли позвать?
Племянница Торира выглядела искренне огорченной.
– Благодарю, хесса Керна. Заработался.
– Нашли что-нибудь?
– Нет.
– Но поесть все равно надо, – решительно заявила девушка. – Пойдемте. Заодно немного отдохнете. А потом я помогу вам искать.
– Спасибо, благородная хесса, вы очень