знаю, дойду!
Проходя мимо раскрытого кабинета Нуриева, Ольга встретилась взглядом с сидящим на стуле, Авелем. Тот, в свою очередь, стыдливо опустил голову вниз, что сказать в своё оправдание, он не знал. Да и что было говорить, когда и так всё ясно? Нарретдин закрыл лицо руками, горько сожалея о произошедшем. Возврата назад не было.
Орлов, выйдя из кабинета вслед за Ольгой пристально наблюдал за задержанным таджиком; видел и досаду его безмолвную, и горечь, и тяжелейшую тень вины и сожаления. Видел и кроху любви его, деспотичной, готовой сжечь истинный нектар чувств до тла. Видел и недоумевал, как, как эта хрупкая девушка смогла полюбить его, чужого, безответного холодного идола, который просто вот так взял и положил на алтарь жертвоприношений её судьбу и преданность, а?
Переступив порог кабинета своего зама, полковник обратился к Нуриеву – Альберт, оставь нас, я хочу услышать его рассказ наедине! – Нуриев попытался возразить, но Герман был неприклонен – Это приказ!
Берт зло усмехнулся и встал – Что ж, мешать не буду, начальник, ухожу.
Проходя мимо Авеля, он слегка наклонился и заглянул задержанному в глаза. В его ехидном оскале Нарретдин прочёл всё: и угрозу, и предупреждение и последующее обещание, и итог, а вот какой итог, он должен выбрать сам.
Альберт вышел, Герман Петрович кивнул на стул, стоящий напротив его стола – Присаживайся, я думаю нам есть о чём поговорить! – Нарретдин молча присел на стул и уставился в одну единственню точку, которая мозолила ему глаза – папка, с надписью «Дело», лежащая на столе перед начальником отдела – Моя фамилия Орлов, Герман Петрович! – спокойно начал полковник – Я начальник отдела по незаконному обороту наркотиков, вы, я так понимаю? – его правая рука медленно открыла злополучную папку – Нарретдин Авель Фаритдинович, тысяча девятьсот восемьдесят второго года рождения, уроженец Таджикистана, так?
– Там всё написано! – процедил сквозь зубы Авель – К чему повторяться?
Такое Орлов слышал уже не раз и не два, упорное нежелание идти на контакт по каким-то своим своеобразным причинам: будь то амбиции, нелюбовь к синему мундиру и тому подобное, но, рано или поздно, задержанным приходилось ломать в себе многое, в том числе и неуёмное чувство гордыни и пафоса.
– Ладно! – усмехнулся Герман – Пойдём другим путём, перебравшись, так сказать, к самой сути дела. Ты мне скажи, мил человек, это ты тот самый радикальный мужчина, восточный менталитет которого ну никак не позволяет, чтобы его женщина, жена, садилась к чужим мужчинам в автомобиль и приезжала домой не в лучшем виде, в данном случае грязная и в разорванной одежде, поздно ночью, ты?!
Авель вздрогнул, совершенно не понимая сути – О чём вы, я не понимаю?
– Да ну? – терпение Германа иссякло – Гражданка Флоренталь, Ольга Александровна, твоя сожительница?
Нарретдин молчал, пытаясь понять о чём толкует ему незнакомый мужчина: – Какая разодранная одежда,