Инфериума, лишает покоя и сна. Уже в который раз Вы меняете мои планы, попирая волю и устремления!
Давно ли Вы сами твердили, что мой удел и предназначение – защита рубежей королевства? Что лишь там, на передовой, в кровавой сече с отродьями Бездны, я оправдаю высокое звание мага и иссара? И что теперь? Вдруг передумали, все переиграли?
"Там и без тебя есть кому подыхать", – пишете Вы. – "Твоя участь – в лучшем случае, преподавание в учебном центре, а то и вовсе теплое кресло при Императорской канцелярии".
Помилуйте, отец! Неужели Вы всерьез полагаете, что меня прельщает жалкая участь чернильной крысы или школяра? После стольких лет усердной учебы, магических тренировок и ратных подвигов? Я грезил о подлинной славе, о том, чтобы обагрить свой меч кровью врагов! А Вы предлагаете зарыть мой талант в бумажную пыль, отдать молодость и силы на откуп сытой спеси и бездарной неге.
Вы же знаете, я не гожусь для придворных интриг. Мое место – в битве! Мой удел – самозабвенное служение Империи, а не холуйское угодничество перед напыщенными вельможами. Умоляю, одумайтесь! Не губите мое будущее в угоду своим амбициям.
Вы запрещаете мне покидать Академию до дальнейших распоряжений. Что ж, я подчинюсь Вашей воле – пока. Но знайте: как только минует отведенный срок, я немедля отбуду к границе. Даже если придется преступить Ваш прямой приказ. Пусть лучше я стану изгоем и отщепенцем, чем сломленным, раздавленным ничтожеством.
С почтением и надеждой на понимание,
Ваш любящий сын, Николас"
Я бережно разгладила смятый листок и вернула в шкатулку. Аккуратно закрыв, я поднялась с колен, отряхнула юбку. Мысли путались, на душе было муторно. Непрошенное знание тяготило, вызывало странную горечь пополам с сочувствием. Теперь многое виделось в ином свете – и гнев Николаса, и его тяга к вину, и даже жестокость, с которой он обращался со мной. Но легче от этого не становилось. Скорее, лишь добавляло горечи и смятения.
Стараясь отвлечься, я вновь принялась бродить по комнате, разглядывая обстановку. Взгляд то и дело натыкался на мелкие детали, проливающие свет на личность хозяина. Затертая рукоять меча, видавшего немало битв. Истрепанный томик стихов с закладкой на особенно прочувствованном сонете. Акварельный портрет на стене – прелестная девушка с ясными глазами и чарующей улыбкой. Быть может, невеста Николаса? Или просто мечта, призрачный идеал, навеки утраченный по воле сурового отца?
Я вздохнула, прикусив губу. Ну вот, опять меня понесло в дебри домыслов и фантазий. Дурная привычка – додумывать за других то, чего, быть может, и в помине нет. Наделять людей благородством и трагизмом, невольно примеряя их боль на себя. С чего я вдруг решила, будто могу понять Николаса, проникнуть в тайные лабиринты его мыслей? Не иначе, спесь и глупость, помноженные на досужий интерес к чужим секретам.
Устало опустившись на край разоренной постели, я закрыла лицо руками. Проваливаясь в муторную дрему, то вновь просыпаясь, я сама не заметила, как день сменился