хер его знает, – ни настроения, ни желания с кем-либо общаться у Пашки не было никакого.
Кабинет у Алексея Ивановича был маленький и неуютный. Просто более или менее чистая комната, ко всему прочему заваленная самыми разными вещами – начиная от бухгалтерского архива и заканчивая бампером от иномарки; благо что хоть запчасти сюда складывали новые, и на полу не было грязных масляных подтёков и пятен.
– Садись, – указал ему Портос на облезлый и продавленный стул.
– Сесть я всегда успею, – Пашка цену себе всё-таки знал и совершенно чётко определял, когда можно с начальством хохмить или слегка грубить, а когда этого делать не стоило. В данном случае сие, как ему казалось, было позволительно.
– Ну, тогда присаживайся, – начальник шутку не оценил, потому что был чем-то обеспокоен. – Ты спал с ней? – напрямую спросил Алексей Иванович.
– Ах, вот оно в чём дело, – понятливо протянул Пашка, присаживаясь на колченогий стул. – Нет, не спал. Вернее, в том смысле о чём вы подумали. Хотите я расскажу вам одну трагически-поучительную историю?
– Расскажи. Может быть я немного поплачу.
Именно за это его и уважали – за здоровый житейский цинизм, но при этом доброту и справедливость. Не было бы у него таких качеств – не стал бы Портос хорошим руководителем.
Когда Пашкин рассказ подходил к концу, начальник гаража достал сигарету. Пашка тоже вытащил из пачки свою фирменную:
– Разрешите, – вместо ответа Алексей Иванович подвинул пепельницу на край стола. – Кстати, получается, что именно за убийство медсестры государство сделало меня чуть ли не героем… Аж целый орден Боевого Красного Знамени вручили.
– Значит…
– Ничего это не значит, Алексей Иванович. С Марией Андреевной я переспать был бы совсем не против, но, к сожалению, не могу. Вы Галлият помните? Ну, уборщицу Галю, казашку?
– Это которую Урядник тогда пытался…?
– Да-да, именно она. Так вот, она после этого полгода мне прохода не давала, даже приставала ко мне на предмет поцелуев. И симпатичная, вроде, и работящая. Она мне даже нравилась, а вот объяснить ей толком я так ничего и не смог. Она, по-моему, и уволилась-то как раз из-за меня.
Сигарета у начальника давно уже погасла. Он стряхнул остатки пепла в пепельницу и достал новую, но прикуривать не стал.
– Да уж, Павел Романович… Удивил ты меня… Сильно удивил. Как ты дальше-то жить будешь?
– А как вы думаете, чем я в данный момент занимаюсь? – Пашка уже пожалел, что рассказал всё это Портосу. Грубить ему, конечно, он не собирался, но и не отец родной, в конце-то концов. Вспомнив про отца, он погрустнел ещё больше.
Родители его развелись, когда Павлику было всего шесть, и помнил он своего папу настолько смутно, что будто и вовсе его не было.
– А сейчас-то ты с кем живёшь? – участливо спросил Алексей Иванович.
– Да вам-то какое дело? – Пашкино раздражение уже готово было перейти в злобу, но он сдержался. – С матерью. Старенькая она уже у меня, куда ж мне