не ответив на вопрос.
Мира поджала губы.
– Мне нравятся твои волосы, матушка. Они прекрасны, как утренний туман.
– Прекрати, – попросила Марья. – Ложись спать. Я со своими патлами сама справлюсь.
Марья ругала свою внешность. Ей казалось, что волосы у нее недостаточно густые, недостаточно эластичные и послушные. Всегда превращались в пух, когда женщина пыталась их расчесать своим любимым гребнем, который подарил ей Святослав. Хранился он в ее комоде, в ящике, который жалобно скрипел, когда его кто-то открывал.
Когда-то давно, когда Мира была маленькой, она очень хотела себе такой гребень. Перед сном она решила расчесать свои волосы гребнем матушки и дернула ящик, который тут же выдал маленькую девочку протяжным визгом. На звук тут же явилась мать и за непослушание ударила малышку по рукам. С тех пор у Миры не самые приятные ассоциации с этой красивой, манящей и запретной вещью.
Поцеловав в лоб дочь, родители ушли в свою комнату, погасив последний источник света там, где спала Мира. В небольшое окно падал свет серебряной луны, кузнечики весело стрекотали под окнами в траве, птицы на яблонях у окна Миры не умолкали, словно пытались перепеть друг друга.
– Как хорошо, – шептала рыжеволосая, вслушиваясь в звуки природы, но вдруг все затихло. Мира открыла глаза, понимая, что сейчас снова повторится то, что уже случалось на улице. Она осмотрела комнату, не поднимая головы с подушки и вдруг поняла, что не может пошевелить даже пальцем.
– Ми-и-и-ра-а-а…
Словно на ухо прошептал чей-то голос. Слегка вздрогнув, Мирослава перевела взгляд в сторону, откуда, как ей казалось, исходил шепот. Сердце стучало так сильно, что в ушах стоял звон, но сказать хоть слово Мира не могла.
Когда в углу она заметила шевеление, в голову вдруг пришла мысль о том, что можно поговорить с существом, не произнося при этом ни слова.
«Кто ты? Зачем пришел?».
Мира напряглась, стараясь не подпускать посторонние мысли, чтобы тому, кто к ней явился, было легче наладить с ней контакт. Но было тихо. Даже слишком. Настолько тихо, что стало трудно дышать. Мира захрипела, чувствуя, как по лбу бежит капелька пота. К губам прикоснулось что-то отвратительно холодное и мокрое. Оно пахло речной водой и травой с луга, но было в этом запахе что-то пугающее, смердящее. Мокрое прикосновение существа проникло в рот и проскользнуло в горло девочки. Глаза Мирославы закатились, обнажив белки. В горле встал ком, мешающий дышать, в желудке словно что-то шевелилось и рвалось наружу.
«Ты станешь скоро одной из нас, Ми-и-и-р-а-а…».
После этой фразы кислород словно сам влетел в легкие, заставляя глаза распахнуться так сильно, что Мира увидела вокруг себя звезды.
Постель была вся мокрая, волосы налипли на лоб, приглушенно были слышны всхлипы матери и зов отца. Они с Марьей проснулись от короткого, но громкого крика.
– Мирослава, ты слышишь меня? – звал отец, убирая с щеки