ко мне на ужин и тогда всё напоминало минувшие дни, по которым я вроде бы тосковала, а вроде и нет. Взросление оказалось странной и не совсем приятной штукой, хотя в детстве я была уверена в обратном. Это я точно помнила.
Тогда мне жуть как хотелось вырасти и стать самостоятельной. Добившись цели я не то, чтобы пожалела, но испытала досаду. Меня словно бы обманули, никто не обмолвился, что быть взрослой местами ответственно, хотя по большей части крайне скучно. Надо ходить на работу, дни начнут повторяться, а времени для себя и своих увлечений останется всего ничего. И каждый год, похожий на предыдущий станет как будто короче.
Если во время сессии в университете я находила время прочитать парочку книг не по теме, то теперь это дело требовало настройки на нужный лад. Книга выбиралась под настроение и читалась урывками, то в автобусе, то на работе в обед. Пару раз получалось так, что к концу книги я напрочь забывала, чем она начиналась. Во всём этом мне виделась несправедливость. Такая глупость – это взросление. Зато быть самостоятельной мне нравилось. Вот и получалось, что на каждый минус был плюс и я оказалась не в таком уж и минусе.
Я открыла входную дверь и потянула носом. Пахло бергамотом – мамиными духами. У обувницы сиротливо притулился обтекающий зонт-трость. Резная деревянная ручка намекала на ручную работу. Я бухнула рядом свой старенький фабричный зонт. Одна из спиц давно сломалась. У меня всё никак не было времени её заменить. Разуваясь, я подумала, что это как раз про нас. Моя элегантная мама и я.
– Ана это ты? – раздалось из кухни.
«Какой абсурдный вопрос», – подумала я и улыбнулась.
– Конечно я! – ответила я с ехидцей, но конечно мама этого не поняла. Мои насмешки она могла оценить только когда мы сидели нос к носу. Очень уж ловко я притворялась.
На кухне готовился ужин. Пахло специями и свежестью зелени. В духовке запекалась курица, на столешнице лежали овощи на салат. Я ополоснула руки и подтолкнула маму в сторону стола со словами:
– Давай я тебе помогу.
Мама уступила и стала накрывать на стол. Привычная тишина не напрягала, хотя уходя с работы я тосковала из-за неё. Нож размеренно стучал по доске, кубики болгарского перца перемежались томатами. Цвет вроде красный и там, и там, однако они не похожи ни по вкусу, ни по текстуре. Вот и мамы такие разные. Я вспомнила худую женщину с остановки и упругую женщину с цветным зонтом. Моя мама высокая и прямая. Если так посмотреть – она напоминала мне свой зонт-трость. Изысканный и дорогой.
В широких брюках и волосы у неё почти всегда забраны наверх. Я и не помнила, когда она в последний раз их распускала. Знала только, что они у неё длинные и очень тяжелые. Мама не одобряла модных стрижек и моего удлинённого каре. Когда она увидела, что я весной сотворила с волосами – вообще жутко надулась, но потом вроде оттаяла. А мне тогда безумно захотелось перемен. Сама себе я объясняла, что весна просто такой сезон. После дремлющей зимы всегда хочется пробудить