я, когда поток спешащих на электричку людей подхватил меня и подтянул к центральному входу. В толпе я почувствовала себя неуютно и нырнула обратно, идя против течения. Трудно противостоять соблазну, но поддаться ему будет несправедливо. Я ведь всю неделю планировала в выходные как следует поработать над покрывалом, а если поехать на море, то я вернусь вечером. Наверняка магазин будет закрыт. За пряжей придётся пойти завтра и тогда я потеряю целые сутки. А сутки в таком неспешном деле как ткачество – много-много рядов.
В отделе пряжи я оказалась единственной покупательницей. Консультанты попрятались, предоставленная сама себе я вытянула из кармана сумки смартфон и открыла список ниток. Корзину пришлось поставить на пол, чтобы освободить руки. Перебирая пряжу на стеллаже и сверяясь со списком, я вдруг вспомнила. Он мне снился и раньше.
* * *
Тянуло сыростью, её ноги замёрзли.
«Это только сон. Просто сон», – уверяла себя совсем юная девушка, стараясь не смотреть по сторонам.
Зрение было размытое, погасшее. Как будто она застряла в текстурах. Выдернутая из реальности, она не понимала, куда идти и зачем. Все шли, и она вслед за ними. Послушно передвигала ноги и шагала вперёд. Ей хотелось сразу всего: попить, присесть, поесть. Хрупкое тело деревенело от холода, становилось непослушным, будто чужим. Скорее ощупав себя, чем осмотрев, девушка сообразила, что не по сезону одета.
Лёгкая ткань платья совсем не уберегала от жестких порывов ветра. Люди вокруг неё были одеты и лучше, и хуже, так что по одежде толком ничего не понять. Ни кто они, ни где, ни тем более почему они в пути.
Она помнила этот сон. Видела его раньше, только с иного ракурса. Тогда, воспарив над опалённой огнём пустыней леса Ананке наблюдала, как медленно, обречённо движется вперёд истерзанная вереница человеческих тел. Небо над ними было неясным, сумрачно серым, а они сами землистые, припорошены усталостью, гуляющим на ветру пеплом.
Сейчас она оказалась одной из них.
Среди них были всадники и даже повозки. Последним приходилось хуже всего, ведь шли они не по асфальтированной дороге и даже не тропами грунтовок. Шаг был будто неспешный, но в то же время напряженно спешащий. Подстроиться под него оказалось непросто.
Людей было множество, но все они не издавали ни звука. Процессия тянулась вперёд, сопровождаемая могильной тишиной, так что Ана хорошо разобрала шёпот, прорезавший безмолвие острым ножом. Понять, откуда он было трудно, тот был сразу везде.
– Где он? Что с ним случилось?.. – и такое хриплое шу-шу-шу, а затем снова нарастающим эхо «Где он?».
Поначалу тебе казалось, что никто совсем не говорил, это всё происки ветра, но потом, когда эхо растворялось, вновь появлялись слова.
– … мёртв… казнён на главной площади… – отвечал второй голос.
Шуршащее перешёптывание нарастало, расходясь во все стороны.
– …казнён?.. как же так?.. – переспрашивали