разве ты у нас не ледяная Королева?
Он выскочил из моей комнаты прежде, чем я успела метнуть в него слабенький, но ощутимый заряд энергии. И только вновь оставшись в тишине и одиночестве, я медленно убрала с лица улыбку. Я поняла, как больно по ушам резануло слово «королева».
Присутствие Ленсифера дарило покой, как бы я не хотела принимать этот факт. Его голос, запах его духов и аура были мне родными, но они отбрасывали меня в то время, которое мне хотелось бы позабыть.
Тогда, триста лет назад, после несостоявшегося похищения будущей королевы Рубрумора, моя матушка объявила Ветусу войну. Сражение было недолгим, армии не были равны по силе и количеству, мы одолели их за одиннадцать дней, и на двенадцатый генерал Белум вошел в тронный зал Каерума. С ним была моя мать, и небольшой вооруженный отряд, оставшееся войско ждало у замка. Королева Мириида не признала преступление, но согласилась нести за него ответственность. Она покинула престол, уступив его своему сыну, Доулу. С ним было подписано мировое соглашение длинную в пятьсот лет, что по сути являлось совсем незначительным временем, для наших реалий. Мириида покинула Каерум, обосновавшись где-то на окраине Ветуса, у Большой Воды. Группа преступников, напавших на меня понесла наказание. Пособников казнили, предателя Деймоса отправили в ссылку на Зеленые острова, что находились под покровительством Ветуса. Там располагалось исправительное учреждение для преступников. Но если его судьба меня заботила мало, то судьба Фобоса волновала меня наравне моей собственной.
Фобоса отправили с ним. На гораздо меньший срок, на чуть лучших условиях чем его брата, но отправили. Это была цена доверия моей матери генералу Белуму. Он отправил своего невиновного племянника в ад на долгих сто лет, чтобы доказать свою верность.
Да, такая верность явно дорогого стоит.
Я спустилась в темницы за несколько часов до того, как его увезли. И я не нашла в себе силы признаться в своих чувствах, но наскребла на извинения, считая себя виновной в том, что ему предстоит. Он сидел там, в камере, смотрел на меня с легкой улыбкой, и просил меня не тревожиться. Уверял, что сто лет пройдут не успею я и глазом моргнуть, и мы вновь увидимся. Затем он назвал меня хорошим другом, и перспективной правительницей, раз у меня получилось уложить на лопатки его брата. Это было забавно, но мне не хотелось улыбаться, в ту ночь он обозначил границу, назвав меня другом. Однако влюбленному сердцу все было нипочем – надежда бывает безжалостна.
Спустя несколько часов, на рассвете, я стояла на одном из балконов и наблюдала за тем, как большая повозка с сопровождением выезжает за пределы Рубрумора, в сторону Северной Столицы.
Я запомнила это мгновение, будто запечатлела его в стеклянном шарике с воспоминанием, но по доброй воле я никогда бы этого не сделала. Я стояла на балконе, смотрела как его увозят, и силилась заплакать, но одно из побочных действий сомниума, которым меня тогда пичкали – отсутствие слез. А плакать ой как хотелось, потому что все было не так. Я не хотела править, меня хотели убить, я боялась каждого шороха, и наконец человек,