легко, как с самим собой. Он давно не был собой. Маски, которые он носил не снимая, срослись с ним и стали настолько привычными, что и он сам уже не помнил своего истинного лица. А вот сейчас ему вдруг захотелось их снять. Все.
– Спасибо, – он резко остановился. – Девушки, переходим. – И с сожалением отпустил ее руку.
Сделал несколько шагов и внезапно почувствовал какую-то тоску, почти ностальгию, как будто его выгнали из родного дома, уютного и теплого, где он ощущал себя в полной безопасности.
Анжела перехватила его беспомощный взгляд. И, увидев ее призывные глаза, Лео провалился в тяжелую мутную тьму, из которой выскочило одно неприятное воспоминание.
Глава 6
Матрица не скажет тебе, кто ты есть.
(«Матрица», 1999)
Виски сдавило и во рту пересохло, как в тот августовский вечер три недели назад, когда они с Анжелой и Сашкой накурились в баре.
Вспомнилось, что настроение у него было ни к черту, он сидел, потягивая виски и мрачно рассматривая уродливый дизайн. Лео не любил китч. От сочетания красного и фиолетового у него сводило зубы. Анжела сидела рядом довольная. Ей все нравилось – место было модное, и она, пройдясь до туалета и обратно, словила несколько восхищенных мужских взглядов и прицокиваний языком. Она уже допила мартини, когда нарисовался загадочный Сашка, что-то держа в кулаке.
– Давайте, ребята, за встречу!
– За какую встречу, ты ж у нас с утра до ночи перед носом мотыляешься! —притворно возмутилась Анжела, смягчая эмоции мягким белорусским выговором.
– Ух, Анжелка, была бы моя воля, я бы с тобой и ночью бы помотылялся, но боюсь, что твой царь зверей меня на клочки порвет.
Лео хмуро улыбнулся.
Сашка протянул ему скрученную сигарету. Ерунду какую-то предложил, так, по лайту, обычно не торкало его, только на ха-ха пробивало. А тут затягивается, и ничего. Еще затяжка – опять ничего. Эти двое уже заливаются. У Анжелы глаза блестят, как у кошки, зрачки то сужаются, то расширяются. Она встала и принялась томно танцевать прямо рядом со столиком. Голову запрокинула, руками в воздухе рисует какие-то фигуры кудрявые. А его не торкает. Он еще. И еще. А потом, когда уже собрались уходить, он попытался встать и понял, что ноги его не держат. Что он как будто отдельно от тела и не может в него попасть. Ему стало страшно. Стены бросались на него кровавыми пятнами. Его затошнило, и он плюхнулся обратно на стул. Стены сдвигались, зажимая его на крохотном островке стула, и алого становилось все больше.
– Что, Лео, здесь ночевать будем? – игриво спросила Анжела. Светлые волосы развевались в танце. Она подошла, приобняла его за шею.
– Хочешь десертика? Тирамису? У меня осталось.
Он испугался, что она его сейчас задушит. Откинулся назад, но слова не шли, одно невнятное мычание. Он только и смог, что отрицательно покачать головой.
Видимо, выражение его лица показалось ей забавным. Она засмеялась.
– Ну давай, открой ротик! – Она, будто вспомнив