могла избавитьсяот синдрома отличницы. Сашка дружески похлопал ее по руке. С ним было легко. Он, как мотылек, порхал и радовался каждому мгновению.
Когда Катя встала в пару к Лео и коснулась ладонями его рук, она испугалась: это было так интимно, почти сокровенно. Его теплые чуткие руки, казалось, ласкали. Ни отец, ни муж так к ней не прикасались. Они обнимали ее сухо, быстро, всегда на бегу, глядя в сторону, как будто не считали это ни нужным, ни важным и жалели потратить несколько секунд, чтобы вот так просто побыть с ней. Как с дочкой, как с женщиной. Постоять спокойно, подарить несколько мгновений совместного бытия.
А Лео…он как будто искупал ее в океане внимания и чуткости. Он был полностью с ней, только с ней. И слушал ее, и отвечал. Время потерялось. Хронос превратился в Кайрос, в момент, когда происходит что-то уникальное, особенное, способное навсегда изменить жизнь человека, в момент, который не признает ни прошлого, ни будущего, а только настоящее.
Она почувствовала, что пространство вокруг них уплотнилось и замерло, чтобы дать им возможность узнать друг друга. Его руки… да, ласкали. Он держал ладони раскрытыми кверху, но они – ласкали. Было чувство, что он признается ей в любви. Неужели это у него со всеми так? Или она себе что-то придумала? В тот момент ей невыносимо захотелось посмотреть на него, и она приоткрыла глаза. Он стоял с закрытыми глазами, и лицо его сияло, как у Иисуса после вознесения. Казалось, его душа вырвалась из тела и, ликуя, покоряет небеса.
«Неужели это и есть танго? – подумала она. – Как же я могла так долго этого не знать, жить как в пустыне, в сухом научном мире, среди мужчин, которые редко бывают нежны?»
В конце урока Лео и Анжела встали в пару и станцевали под «Un tango y nada mas»9Ди Сарли10. Как же это было захватывающе! В полноте своей молодой и жизнеутверждающей энергии они сияли красотой. Он был сдержан и сосредоточенно глядел в пустоту перед собой, будто общался с кем-то незримым, она обвивала его рукой за шею, а светлые волосы спадали ниже лопаток роскошной волной.
Катя вздохнула. И у нее раньше были густые волосы…
Нельзя, нельзя давать волю отчаянию! Не за тем она сюда пришла. Нужно порадоваться, что такая красота вошла в ее жизнь, что теперь она сама станет частью нового мира, открывшего ей объятья и поманившего обещанием блаженства.
А может, рак излечим? Нужно просто танцевать и жить по-настоящему.
Она вспомнила, как приняла это решение. Это произошло через неделю после дня рождения.
В начале сентября ей исполнилось сорок шесть. Зеленая листва играла редкими золотистыми брызгами под лучами еще теплого, но уже стареющего солнца, и, пока Катя шла по парку, ей даже казалось, что она слышит, как листья тихо и мелодично звенят, словно мониста у цыганки. «Позолоти ручку, погадаю. И будет тебе король червовый, и дальняя дорога, и дом богатый, и…»
– Да ничего уже не будет, – мрачно сказал она сама себе, отмахнулась от видения, и цыганка, испуганно зыркнув, исчезла. – Все. Жизнь прожита. А что в ней было?
Она