что дорог туда нет. Одни тропы. И то в тех местах, где стоят храмы…
– Поедете с охраной? – спросил Алеев. – Там же бандитов и шалых людей на каждом шагу…
Орлов пожал плечами.
– Без охраны… Об охране речи не было… Ну всё. Давайте прощаться.
Он обнял всех по очереди. Потом пошёл попрощаться с Долматовым и Риммаром.
Когда вышел из радиоузла, предупредил:
– Провожать не надо… Не люблю проводов…
Когда за Орловым закрылась дверь, Южин мрачно обронил:
– Так нас всех разошлют по всему Особому району, да так, что мы вместе и не соберёмся…
– Никто нас, Игорь Васильевич, никуда не разошлёт, – возразил Владимиров. Усмехнулся и добавил: – Это им ни к чему… По крайней мере пока…
5
Начиная с восемнадцатого сентября и в течение последующих нескольких дней британские радиостанции активно обсуждали решение Черчилля приостановить отправку конвоев в Мурманск и Архангельск, ссылаясь на то, что немцы кроме самолётов, базирующихся на аэродромах Норвегии, направили в район прохождения конвоев десятки надводных кораблей и подводных лодок. В том числе и тяжёлый крейсер «Тирпиц», который немцы считали непотопляемым. Диктор одной из радиостанций даже привёл слова Черчилля: «…Мы не считаем правильным рисковать нашим флотом к востоку от острова Медвежий…» Другая радиостанция, тоже ссылаясь на слова Черчилля, заявила: «…Потеря кораблей военно-морского флота в ходе проведения конвоев в Мурманск и Архангельск может отразиться на открытии второго фронта в Европе в 1943 году».
Долматов, принявший эти сообщения, даже выругался.
– Это прямой намёк немцам, – сказал он. – Не волнуйтесь, ребята! Воюйте и дальше!..
– Леонид Васильевич, а что ты хотел от них услышать? – спросил Владимиров. – Они пекутся о себе! И попробуй их в этом упрекнуть… Всё остальное – это область политики. – И сменил тему разговора. – Я вчера перебрал бумаги, которые дал мне Ван Мин. И нашёл, как мне кажется, ключик к сегодняшним событиям в Яньани. И знаете где он? В выступлении Ван Мина на заседании Политбюро в августе 1930 года после его возвращения из Москвы. Он тогда выступил с резкой критикой позиции Мао за его попытки использовать Красную Армию, как инструмент воздействия на распространение революционных идей среди сельского населения. Ван Мин тогда указал на порочность такой политики.
Алеев, присутствующий при этом разговоре, неопределенно пожал плечами. По всей видимости слова, переведённые Владимировым, вызвали у него сомнение.
– Ну хорошо, – сказал он. – Допустим, что это так. Мао избавится от неудобных для него людей. А дальше что? Объявит войну Чан Кайши или выступит против японцев?
Никто Алееву не возразил. Действительно, в Яньани завязался тугой узел, в котором переплелись не только судьбы отдельных людей с их прошлым и настоящим, но и судьбы миллионов китайцев. И заставить Мао каким-либо образом пойти на переговоры с Чан