Ведь он же понимал, что она не ударит. Но сам он не встал и не подумал даже. И внезапное желание к ней не было способно изменить в данный момент его сдвига, пихнуть в привычную колею, из которой его вдруг вышибло. Мысленно он продолжал ощупывать те бившие его камни-обвинения дочери, признавая их правоту и ноя от ушибов. От прихода Нэи лучше не стало. Лучше бы она не приходила.
Он взглянул на разбитый огромный минерал на столе и поразился до того, что даже привстал, не веря явившему себя зрелищу, забыв и о дочери, и о Нэе. Из отполированного бока диковинного булыжника смотрело лицо Тон- Ата. Лицо было искажено злобой, какую люди определяют, как сатанинскую. Он, не мигая, таращил жёлтые глазищи и безмолвно разевал рот в неслышных проклятиях, не иначе. Рудольф не мог ни узнать его. Те же белейшие волосы, отброшенные львиной гривой от его лба, тот же скульптурно-совершенный нос с большими ноздрями. И презрительная гримаса, искривившая тонкие растянутые губы, открывшая его мощные и отнюдь не старческие клыки. Он был подобен вспышке, которая ударила Рудольфа в лоб, от чего он покачнулся и еле сохранил равновесие. После этого камень погас и стал чернеть на глазах, делаясь из светло-оранжевого сначала коричневым, а затем и рассыпался непонятной трухой, похожей на торф.
– Это что? – спросил Рудольф у трухи, лежащей на его кристаллическом служебном столе. – Что это было?!
Нэя разбила хрупкий минерал, один из тех, что он притащил из пещеры, найденной в горах? Нет. Он не помнил того, что находил нечто подобное. И почему он не замечал его прежде? Он затерялся в калейдоскопе себе подобных, и кто подложил его, уже не узнаешь. Гелия, конечно. Это и было око Паука в их Центре, а Тон-Ат был агентом Паука в Паралее. Но… Он же погиб вместе с Гелией в эпицентре взрыва, в столичной Телебашне, где старый шарлатан и колдун вёл какую-то псевдонаучную передачу – галиматью для скучающих богатеньких и мало образованных домохозяек Паралеи, а также для доверчивых любознательных подростков. Или он и не погиб, как и уверял его Хагор. Не лгала пьяная Лата Хонг, откровенничающая о своем прелюбодеянии со старым мужем Нэи где-то в фешенебельной вонючей каморке «Ночной Лианы». И замаскированное в его холле око Паука – его наблюдающее устройство продолжало отслеживать все деяния землян на поверхности, благо, что только на поверхности, ЦЭССЭИ. А при обнаружении включилась программа самоуничтожения.
Зачем загадочный внедренец – шпион бросил свою внучатую падчерицу одну? И зачем столько лет держал её в цветочной тюрьме? Прикасаться к шипящей бурой фантасмагории, реально себя явившей, но не имеющей никакого объяснения, было и страшно, и противно одновременно. Изучение же вряд ли что даст. Это как с кристаллом Хагора. Он не поддавался никакому исследованию. Булыжник и булыжник. Что с него и спросишь. Мерзкое крошево, словно подтверждая его мысли, чадя запахом горелого торфа, стало исчезать на глазах, пока он, кашляя от удушающего чада, оторопело взирал на стол. После окончательного исчезновения камня на сияющей поверхности осталась