абсолютно пустой читальный зал.
Мне очень было нужно отдышаться, но, едва я остановилась, внизу ударил колокол, извещая, что до начала занятий пять минут. Бродить среди шкафов в поисках аудитории, в которой я раньше никогда не была, значило наверняка опоздать, поэтому я неохотно потратила часть добытой с таким трудом маны на заклинание поиска. Оно немедленно направило меня в самую темную часть библиотеки. Я без особой надежды оглянулась на лестницу и, естественно, никого не увидела.
И причина стала абсолютно ясна, когда я наконец нашла нужную аудиторию, которая крылась за деревянной дверью, почти не различимой меж двух больших шкафов, полных старинных пожелтевших карт. Я открыла дверь, ожидая увидеть нечто ужасное – и воистину увидела. Восемь младшеклассников разом обернулись и уставились на меня, как несчастные маленькие оленята на грузовик.
Хоть бы один среднеклассник для разнообразия!
– Да вы издеваетесь, – с отвращением сказала я, прошла в первый ряд и села на лучшее место, четвертое с краю.
Мне никого не понадобилось прогонять, потому что передний ряд почти сплошь пустовал, как в начальной школе, где дети боятся, что их примут за подлиз. Но здесь единственными учителями были злыдни. Любимчиков они не заводили – их интересовали исключительно живые закуски.
Парты в классе были настоящие эдвардианские, то есть древние, слишком маленькие для человека ростом под метр восемьдесят, адски неудобные, сделанные из кованого железа – то есть в случае необходимости их не удалось бы быстро сдвинуть. На моей парте едва умещался лист бумаги стандартного размера. Сто двадцать лет назад ее поверхность была идеально отполирована, однако с тех пор парту исписали и изрисовали в три слоя. Ученикам хотелось излить душу хоть где-то. Кто-то покрыл Г-образную поверхность парты надписями «выпустите меня», сделав красными чернилами аккуратную рамочку. Другой обвел слова желтым фломастером.
В переднем ряду кроме меня сидела только одна девочка, и она тоже заняла хорошее место – шестое с другого конца. Очень разумный поступок – сесть подальше от двери; правда, в двух местах позади нее находилось вентиляционное отверстие в полу. Какой-то недоумок бросил на него рюкзак, а значит, догадаться об этом отверстии можно было, только заметив три других. Девочка смотрела на меня, как будто ожидала, что я пинком прогоню ее с места. Возраст имеет свои привилегии, и выпускники, не стесняясь, ими пользуются. Когда я заняла настоящее лучшее место, она оглянулась, поняла свою ошибку, быстро взяла рюкзак, подошла ко мне, указала на соседнюю парту и с волнением спросила:
– Тут занято?
– Нет, – раздраженно ответила я.
Я злилась, потому что с моей стороны было благоразумно посадить ее рядом (увеличить количество мишеней вокруг – значит повысить собственные шансы), но мне не хотелось заслоняться новичками. Несомненно, это была девчонка из анклава. Нечто вроде крепления для щита на запястье, обманчиво неприметное