становились всё ближе, стали видны планеты, вращающиеся вокруг этой пары светил. Голограмма рассеялась, и на месте системы появилось тускло сиявшее кольцо.
– Тоннель новый, – забеспокоился анатом.
Рядом возникло крошечное небесное тело, едва заметное, ведь оно практически не отражало света.
– Это происходит здесь. Это происходит сейчас. Другой реальности у нас нет. Но мы на границе. Мы освободимся от оков и станем всюду и всегда. Мы видим рождение нашего будущего.
Рядом с астероидом замигали крошечные точки, это были дроны-спутники, сопровождавшие огромный камень.
– Или нашего прошлого?
Точки собрались по одну сторону астероида и набрали скорость.
– Он готов вырваться изо льда нашей реальности и расщепиться в искрах Вселенных.
Дроны сверкающей дугой прикрепились к астероиду, и его траектория едва заметно изменилась, направляясь к кольцу.
– Его ждёт свобода.
Скульптура неспешно приближалась к тоннелю, публика затаила дыхание. Прошли долгие десять минут, пока астероид в компании направляющих его дронов и камер достиг переделов тоннеля, когда внезапно голограмма вспыхнула последний раз и рассыпалась миллиардами звёзд, погасших на полу зала.
В музее застыла темнота. В тишине было различимо только прерывистое дыхание зрителей. Неспешно искорки стали зажигаться вновь, притягиваясь друг к другу. Из них неторопливо собрался образ бестелесной бесполой сущности художника, парящей в невесомости. В ту же секунду на зал обрушился шквал аплодисментов. Кто-то даже присвистнул. Когда последние овации стихли, фигура обрела телесность, и с пьедестала сошёл человек из плоти и крови. Он поклонился публике, останавливая взмахом рук намечающийся всплеск одобрения.
– Добрый вечер, друзья, – художник был небольшого роста, без видимых признаков пола, кожа его лица и обнажённого тела была нескольких цветов, пятнами сменявших друг друга.
– Обалдеть, – шепнула Алина. – Тотальное витилиго!
– В прошлый раз он выглядел совсем иначе, – тихо заметил Искандер. – Невообразимо!
– Тс-с! – огрызнулся кто-то из стоявших рядом.
Художник окинул аудиторию взглядом и лениво улыбнулся. Радужки его глаз были абсолютно прозрачными, лишь точки зрачков помогали проследить направление его взора.
– Что ж, – начал он. – Я первый, кому позволено сообщить об открытии миров на Кеплере-47. Этим перформансом я даю Земле шанс на освобождение, – художник степенно поклонился.
– Не пересёк кольца ведь даже он, – пробурчал Ван и направился вон из зала.
Друзья посмотрели ему вслед, но промолчали. Художник тем временем шёл среди публики, которая расступалась перед ним волной.
– Среди экспонатов вы могли бы увидеть минералы из той планетарной системы. Я посмел не показывать их вам. Все они принадлежат другим мирам, подвижным и меняющимся. Они могут стать вашими, если вы дерзнёте выйти за границы застывшей жизни, –