зелья и вводом его через шприц.
Видимо, принятая доза оказалась чрезмерной. Эффект от героина отличался от всех предыдущих случаев и бил все рекорды аттрактивности. Пашка почувствовал себя большой и могучей птицей, на мощных крыльях которой хотел улететь в дальние края, где не будет людей. Только он, и свобода.
Полет. Пашка хотел летать. Наркотик пробуждал в нем странные и немного наивные фантазии. Позволь прекрасным крыльям вырасти у тебя за спиной и легким движением взмахнуть ими вверх, воспарить вперед, к небесам, совершенству.
Пашка вскочил на стол и осторожно прошествовал к подоконнику, дернул за рычаг и открыл окно. Свежий воздух ворвался в полутемное затхлое помещение. Вот она настоящая свобода, что влечет тебя своей бесконечностью и потрясающей красотой. Больше никто не скажет тебе, сколько ты съел и сколько это стоило. Прямо сейчас ты дашь себе настоящую, искреннюю возможность добывать необходимое пропитание самостоятельно. Вперед, огромная гордая красивая птица! Тебе подвластен свободный воздух.
Пашка оттолкнулся от подоконника, взмахнул крыльями, и только оказавшись в открытом пространстве понял, что не летит, а падает под действием своей силы тяжести. Человеку не дано стать птицей и улететь. Наркотическая эйфория обвалилась в кошмар. Картинка величия рассыпалась, превратившись в скоростное нисхождение. Из его рта вырвался предсмертный вопль, который обжег окрестные дома и пробежался по округе угрожающим и страшным эхом.
Раздался хлопок, который окончательно прервал его земной путь. Пашка упал из окна с шестнадцатого этажа…
Тело увезли в морг. Бабушка и Игорь не пожелали ехать в больницу. Туда примчалась обезумевшая от горя Виолетта, по столь трогательной причине быстро себя обнаружившая. Вскоре ей сообщили о причинах гибели сына:
– Он выпал из окна в состоянии наркотической эйфории…
Виолетта упала на скамейку и забилась в рыданиях. И тут раздался голос:
– Полагаю, вы довольны тем что случилось? – это была Таисия Николаевна Суворова, которая узнала о случившемся по своим каналам, – если бы вы не забрали его у Арсения, ничего бы этого не случилось.
Виолетта часто дышала и не могла собраться с силами и ответить:
– Четыре года о нем заботились, у Паши было все, о чем было только можно мечтать. И тут…
– Что тут? – нашла в себе силы Виолетта, – я узнала о том, что ваш Арсений был извращенцем… Он мог повлиять…
– Паша все знал! Что он мог сделать, если за столько лет ваш ребенок ни разу не проявил в себе развития гомосексуальности. Что за абсурд? Вы просто боялись огласки. Того, что все выплывет наружу и на вас будут показывать пальцем.
– Я не могла позволить…
– Поздно. Теперь-то, перед лицом случившейся трагедии, найдите в себе силы признать вину. То, что случилось целиком на вашей совести. Вы сами раскопали котлован, купили