как, пойдешь жаловаться, или мне сразу пойти к ним и поведать истинную историю гибели их крестника со всеми действующими лицами?
– Нет, – пусто сказал Андрей, – не надо.
– Так что решение о твоей профпригодности я буду принимать самостоятельно. Твой детский поступок только дает мне понять, что тебе в такой серьезной структуре как строительство делать нечего. В связи с этим, ты можешь идти на свое рабочее место. У тебя неделя на то, чтобы сочинить красивое заявление на увольнение. Потому что никакой государственной службы в этой стране тебе уже не добиться. Желаю удачи.
Сказав это Савельева указала Андрею на дверь и развернулась к компьютеру, в котором быстро начала что-то печатать и исправлять.
Да уж, это вам не Кухарская, – подумал Ефремов, – может быть сколько угодно обстоятельств, отводящих от меня обвинение в его смерти, но мать, которая знала всю правду изнутри всегда будет считать меня убийцей и ненавидеть…
Проснувшаяся в нем совесть напомнила, что попросить прощения уже не у кого, разве что следует забежать на кладбище, картинно упасть на могилу и начать есть еще не поросшую травой свежую землю. Вот только находится оно далеко, Ирина Иосифовна предпочла похоронить сына на Крайнем Севере, в той провинции, где она работала и жила ранее. Так что падать на землю и есть подмороженный лишайник в тех климатических условиях было бы крайне опрометчиво и опасно для респираторной системы.
Как только Андрей сел за свой компьютер, то неожиданно для себя открыл альбом фотографий, которые они с Арсением и Пашкой сделали во время последней зарубежной поездки. Счастливые лица, смотревшие с экрана, ужалили его, Ефремов не мог сдержать слез и заплакал как ребенок. Боль опустилась вниз и стала еще более сильной и неприятной. Как никогда Ефремов сейчас хотел вернуть все назад и не убегать из той квартиры, ставшей для него укромным гнездышком. Зачем он только слушал свою мать, Багрицкую, которые лили ему в уши те слова, что вызвали его поступок. Как теперь спастись? Куда идти и у кого попросить помощи и поддержки. Неужели выхода теперь нет, и судьба дает Андрею шанс понимания состояния, в котором был Арсений, когда собирался выброситься из окна.
Ефремов упал головой на клавиатуру, дыхание было частым и тяжелым. Больше всего в тот момент ему хотелось умереть и не думать ни о чем. Но вскоре, он вспомнил, что помимо личных дел существует работа. Поэтому Андрей сходил в туалет, где привел себя в порядок и нацепил свою обычную циничную физиономию, к которой давно привыкли коллеги…
Другим двум женщинам было сложно держать себя в рамках спокойствия. Виолетта четко понимала, что находится на грани, поэтому она хотела успеть рассказать Инне Васильевне все:
– Я знаю, что то, что сейчас я скажу, будет страшным и жестоким. Вы тоже мать, и нам свойственно оправдывать своих детей. Поэтому просто выслушайте меня. Инна Васильевна, вы знали о том, что ваш сын Андрей гомосексуалист?
– Что? –