сказала Савельева, – таких хитрецов как вы я видела очень много и успела составить свое мнение на ваш счет. Не скрою, когда мой сын нас познакомил оно было несколько лучше, хотя меня и смущало ваше место работы…
– Но вы же сами работаете в этой среде, – изумился Ефремов, – и говорите такое…
– Я не заканчивала управленческий факультет, зато видела множество выпускников этого милого места. Я успела составить свое мнение о том, что на государственное управление идут тогда, когда на другие специальности большой конкурс или просто нужно получить диплом о высшем образовании, этот государственный фетиш, который уже давно не стоит тех страстей, что вокруг него разводят. Скажешь, я не права?
Андрей промолчал.
– Хорошо, тогда поговорим с тобой начистоту. Ты так боялся, что твой действующий начальник узнает, что ты гей? Это случилось, потому что им стала мать твоего бывшего мужа, которого ты свел в могилу своим предательством.
– Ирина Иосифовна, – возразил Ефремов, – я живой человек. Терпеть вашего сына все эти четыре года было достаточно тяжело, кроме того мать очень хочет, чтобы я завел семью…
– То есть ты не собираешься в принципе ей признаваться в том, кем являешься. Это похвально. Как и то, что ты собрался обзавестись настоящей семьей, детишками. А как же твои естественные потребности? Или как врал маме, так и жене будешь врать, а сам с мальчиками по гостиницам? А потом, когда эти мальчики успеют надоесть, найдешь других? Возможно с позиции нашей современной доктрины это нормально. Но у твоих жертв есть родители, друзья и родственники. А у моего сына было еще двести учеников в детском доме, и он никогда не позволял себе вольности раскрыть свою идентичность. Ни одной жалобы. Но появился ты, пожил в тихой гавани пять лет, а потом вдруг решил все бросить. Отлично зная, что мой сын не сможет пережить твой уход, ты все равно решил пойти на поводу у своего эго. Хотя, судя по всему, оно у тебя слишком неблагоразумное, раз позволяет вытворять подобные штучки.
– Это было мое обдуманное решение. Четко взвешенное и несколько раз проанализированное.
– Прекрасно, – сказала Ирина Иосифовна, – только теперь, как ты понимаешь, мы вряд ли сможем с тобой существовать в едином пространстве. Потому что ты можешь сколько угодно думать, что тебя обманывали, разводили на деньги и на жалость и так далее. Для меня эта картина более чем очевидна: ты цинично расправился с моим сыном, разрушил его жизнь и столкнул в пропасть, оставив умирать от тяжелого заболевания…
– Я не виноват в той аварии…
– Да ты у нас вообще ни в чем не виноват! Ты жертва со всех сторон. Подумаешь, уморил человека. Да какое там, он же придумал себе свою аневризму. Жаль, сгорел подчистую, вскрытие не сделаешь…
– Ирина Иосифовна, – Андрей старался говорить спокойно и выдержанно, – никаких юридических оснований обвинить меня в смерти вашего сына нет. Трудовой кодекс вы знаете лучше меня, потому понимаете, что уволить отсюда по собственной прихоти тоже не сможете…
– Да