мужик лодку-то угнал.
– Да я бы обратно на ней ни в жизнь не поплыл. Не на фронте… Двину через Елизаветославку, это километров восемьдесят лишних, но бензина хватит. Там дороги неплохие.
Тем временем буксирный пароход «Красный оратай» отвалил от баржи, шлепая колесными плицами, выгреб вперед против течения и, натянув трос, оттащил баржу от причала. Минуя стрелку слияния Амура и Зеи, паромная сцепка довольно бодро двинулась наискосок к правому берегу. Через четверть часа матрос с баржи кинул конец троса на городской причал принимающему напарнику.
Малые размеры и бóльшая маневренность мотоцикла – преимущество на разгрузке. Они первыми выехали на покачивающиеся понтонные железные сходни. До вокзала, минуя тормозящие светофоры главной улицы, домчались прилегающим бульваром. Привокзальная площадь, запруженная автобусами, такси и частными легковушками, четко оконтурилась псевдоготическими башенками вокзального здания.
На круглых старинных вокзальных часах было ровно тринадцать. До отхода оставалось еще три минуты, через которые Сашка услышит бодрую ругань тренера и едкие подначки товарищей по команде. Ерунда, главное – он их не подвел. Закинув сумку на плечо, Вихорев пожал Марковичу руку, ощутив ладонью недостающие палец и фалангу. На прощальные слова уже не оставалось времени.
2006
Витюня
Перед этим сонмом уходящих
Я всегда испытываю дрожь…
Сергей Есенин
Состав товарняка неторопливо катил в чернильной потеми крымской ночи, на стыках платформу ритмично потряхивало. Тянуло в сон. Вообще-то Олег мог дождаться и утреннего пассажирского из Симферополя, билет у него был куплен до Феодосии. Но ждать пересадки в душном вокзале Джанкоя почти всю ночь было невмоготу.
Скорый поезд Краснодар – Киев, на котором он ехал с предгорий Северного Кавказа, укатил и увез навсегда, как некое чудное видение, золотоволосую студентку-проводницу Наташу из Челябинского политехнического института. Разговоры с ней волшебным образом помогали скоротать дорогу. Олег рассказывал о соревнованиях, с которых он возвращался, читал свои стихи вперемежку с есенинскими и лермонтовскими, угощал краснодарскими сливами и тамошней минеральной водой «Семигорье», солоноватой и оттого прекрасно утолявшей жажду.
В книгах, особенно старинных, Олег не раз читал о златокудрых красавицах как о некоей вершине девичьей прелести. Но в жизни таковых ему встречать не доводилось, попадались сплошь рыжие, в веснушках, медноволосые девчонки, как правило, дерзкие и вспыльчивые, словно порох. И вот наконец-то сподобился увидеть стройное белолицее создание, увенчанное короной заплетенных в косу волос, которые одни только и могли называться золотыми – столько было в них ощутимой даже на глаз тяжести того благородного металла, которому уподобили их некогда поэты. Ни о какой простецкой рыжине и речи не могло быть.
Если тебе восемнадцать, со сверстниками сходишься быстро,