время хочется прилечь.
09/09/09
Я уже почти на ногах. Вчера позвонили из русской школы, предложили работу – 2 часа по субботам у пятиклашек-билингвиков. Сегодня поехала на интервью. Вроде понравилась. Книги, учебники показывали. И тут наступил момент истины – сказала о своей проблеме: буду пропускать каждую четвертую субботу. На словах подбадривали, но книги сразу забрали. Понятное дело! Кому нужны проблемы с заменой – раз, неизвестно, в каком я буду состоянии – два. Сказали, что завтра позвонят. Посмотрим. Очень далеко эта школа: час на метро, потом еще автобус. Неужели второй раз в ту же реку? Или жизнь просто даёт мне вторую попытку?
Позвонила Олежке. Он собирается в мамин день рождения на кладбище. Попросила, чтобы в церковь зашёл. Пришлось рассказать и о своём. Успокоила как могла. Но он, мне кажется, должен знать. Может, хоть о себе больше заботиться станет.
Всё было так хорошо с утра. Сейчас опять горечь во рту – ни фрукты, ни вода с лимоном не помогают. Траванули на полную катушку.
11/09/09
Сегодня мой маме исполнилось бы 76 лет. Пойду в церковь.
Вчера весь день ждала звонка. Вернее, боялась, что позвонят и позовут. Ничего не произошло. Испугались и приняли правильное решение. Без церемоний. Очень по-русски. По-английски должны были бы позвонить и извиниться, поскольку обещали. После двух недель перерыва сходила на йогу. Приятно чувствовать мышцы, тело. Всё слушается, всё работает. Значит, живая. А вот волосы полезли. Джону не терпится напялить на меня парик. А мне как-то безразлично – лысина так лысина. Можно нарисовать что-нибудь. Он рассказывает о моей проблеме всей своей родне и очень злится, когда я протестую. Говорит, что друзьям я сообщила, а его близким – нет. Никак не поймет, что я не хочу мусолить эту тему, видеть сочувствующие физиономии. Хотят помочь? Чем? Терезе помогли? Говорит, что не знали. Как же не знали, если после её ухода все как один сказали, что к тому и шло. Когда я увидела Терезу, наполовину албанку, наполовину итальянку – на свадьбе сестры Джона, обомлела. Передо мной стояла потрясающе красивая и одновременно ужасающе страшная женщина. Огромные чёрные глаза оживляли бледное лицо, но сеть морщин и тёмные отёчные круги старили её невероятно. Живот (она не могла быть беременной!) выглядывал из-под тончайшей белой рубашечки, она старалась прикрыть его чёрным кожаным пиджаком и двигалась как-то неуверенно, кутаясь в этот пиджак. Мы заговорили с ней сразу. Это был мой первый визит в семью Джона. Смотрины. Затем мы уезжали в Венецию. Так вот Тереза (гражданская жена брата Джона) работала в авиакомпании Alitalia и по долгу службы общалась со многими людьми, чей английский был не лучше моего. Поэтому и легко понимала меня. Когда мы остались одни, она вдруг сказала: «Я не жена ему». Спрашивать было неловко, но, поняв моё недоумение, Тереза продолжила: «Он никогда не предлагал замуж, а я и не просила». И тут же показала свою фотографию в молодости. Я не ошиблась. Каких-то десять лет назад она была очень