считать себя особенной.
Ага, по-особенному загнанной в угол с собственного же позволения.
– Пожалуйста, – прошептала я.
В эту же секунду ко мне подошла Вероника и обняла меня. От нее чувствовалось что-то невообразимо легкое и светлое, и я обняла в ответ ее хрупкие, как птичьи косточки, плечи.
– Все будет хорошо, – прошептала девушка. – Не волнуйся.
Я ничего не понимала. Все казалось настолько несвязным, что мне уже бы скорее поверилось, что все это сон, а не реальность.
– Может кто–нибудь сказать, зачем я здесь? – я спросила так тихо, скорее сама себя, что даже не было слышно.
Горло судорожно сжалось, но я все еще находила откуда–то силы, чтобы не заплакать.
Удивительно.
Вероника мягко положила свою маленькую ручку мне на талию и подтолкнула к большому креслу.
Как по указанию, все остальные тоже сели. Адам сел в кресло напротив, а девушки устроились на диване.
Мне казалось, что я уже ничего не слышу и не чувствую, кроме биения собственного сердца. Оно так трепыхалось в груди, что меня затошнило.
– Да что ты как маленькая, честное слово. Как на казнь пришла, – усмехнулся Адам и достал из-под журнального столика бутылку коньяка. – Никто здесь не причинит тебе вреда.
Когда оттуда же парень достал и четыре широких стакана, я тут же возразила, что мне не нужно.
– Как раз и нужно. Эй, мы здесь, чтобы расслабиться. Мамы боишься? – то, что он мне говорил, и то, что было у него на лице, никак не вязалось вместе.
Я посмотрела юноше в глаза и вдруг поняла, что они у него добрые.
Как они могут быть такими добрыми?
То, что он из себя строит всего лишь притворство. По крайней мере, я надеялась, что это не самовнушение, что это мне не причудилось. Иначе с паникой мне не справиться.
– Адам, не дави на нее, ладно? – в милой, даже отчасти детской манере, попросила Вероника и нежно улыбнулась.
Интересно, а есть ли у него какие-нибудь чувства к ней? Если нет, то это грустно.
Мне почему–то от этого грустно…
– Я бы лучше покурила, – я нахмурилась и бросила мрачный взгляд на стакан с темной жидкостью.
Адам оживился, и через несколько секунд у моего лица уже была сигарета, которую он старательно прикуривал от своей.
Я смотрела в его темные глаза, в зрачках которых отражались красные искорки. Выражение лица, я бы сказала, было нахальным, а вот взгляд, опять же, полон печали.
Либо так, либо я вообще не умею читать людей.
– Спасибо, – кивнула я, когда он отпрянул от меня и поднялся на ноги, чтобы вернуться в свое кресло.
– Не думала, что ты куришь, – Аглая самодовольно улыбалась. – Выглядишь, как пай–девочка. Я думала, что мы с Адамом во все тяжкие, а ты с Никой так, нюхать будешь.
Девушка рассмеялась.
– Никотин и спирт пагубно влияют на кожу. Я не хочу стареть. По крайней мере, слишком рано, – говоря почти по слогам, как будто объясняя что-то ребенку, видимо уже не в первый раз объяснила блондинка.
И,