спортсменов, которые были чистыми вегетарианцами.
– И хулиганами? – спросил маршал.
(Позже мама мне сказала, что у Георгия Константиновича была последняя стадия сахарного диабета. Отсюда его интерес к проблеме питания.)
В ответ на мои откровения Жуков поделился своими откровениями: о Сталине, которого Хрущёв смешал с грязью; о том, что армию сегодня превращают в бардак; о том, что для фронтовиков война не закончилась в 1945 году – война продолжается.
– Как это понять? – спросил я. – Если война продолжается – где враги, атаки, взрывы?
– Подрастёшь – поймёшь, о чём я говорю, – сказал он. – Для этого не надо иметь сто пядей во лбу.
Да, так оно и случилось: я подрос и понял, о чём говорил маршал Победы. Сто пядей во лбу, действительно, не понадобились. И стали видны и «враги», и «атаки», и «взрывы».
Это коротко-коротко о том, что я изложил в своих отчётах для «Боевого Знамени».
А вероятно, что-то важное и упустил.
– Как песок сквозь пальцы? – спросила Бела. – Почему ты раньше об этом ничего не рассказывал?
– Не знаю. Возможно, считал это не столь интересным.
– Так тебя напечатали?
Через неделю я пришёл в редакцию узнать, как обстоят дела с моим рассказом о Ярузельском.
Звягинцев, стараясь выглядеть строго и невозмутимо, сообщил, что с ним познакомился не только он один.
– Кто ещё? – удивился я.
– Все. Начиная от редактора газеты Скачкова и заканчивая корректором, – прежним холодным тоном ответил он, после чего не сдержался: – Ржала вся редакция! Ржали все! Все до одного!.. Если бы среди нас был Салтыков-Щедрин – он бы тоже порадовался от души! Так мастерски выставить на посмешище пана Войцеха – это надо уметь, это надо постараться! Он так лихо ставит тебя, юного и наглого руского оккупанта Польши, на место, а ты ещё более лихо отвечаешь ему на своём польско-руском наречии: bardzo dobrze[24]! Да напечатай мы такое – вышел бы форменный международный скандал: «Боевое Знамя» очернило светлый образ министра обороны ПНР! Глядишь – поляки объявили СССР новую войну, и рванула бы на Москву Речь Посполитая, как это было в 1610 году, – это во-первых. Во-вторых – таких объёмов текст газеты не публикуют, здесь одним номером не обойтись. Газета – не литературный журнал! – сказал он. – Про наших маршалов у тебя – в том же ключе?
– Сholera wie[25], – ответил я и вручил майору свои рассказы о Жукове и Гречко: какой смысл тянуть кота за хвост – не надо будет лишний раз приходить в редакцию.
Через неделю я заявился к Звягинцеву и с порога спросил:
– Гоготала вся редакция?
– Поголовно, – ответил майор. – Я, к примеру, прочитал с превеликим удовольствием, как Вождь краснокожих устроил ликбез самому Жукову, рассказывая ему про Циолковского, Филимоненко, Челомея: прямо как профессор – студенту.
Чем закончился наш дальнейший – не без гоголевского насмешливого огонька – разговор вокруг моих