лазейка, – выдает он уже адвокатским тоном.
– Может, ну его? Никто не осудит, если мы проиграем это дело.
– Мисс Вёрстайл…
– Что, мистер Ричардс?
Он вздыхает, кидая ручку на стол.
– Ты сам сказал: он принудил к сексу несовершеннолетнюю и снял это на камеру. Что, если бы она была твоей дочерью или сестрой?
Он сжимает переносицу, на время прикрывая глаза.
– Мораль здесь ни при чем, Флоренс. Это наша работа. Она такая же, как и все другие, ты сама знаешь. – Но она не такая же, и мы оба понимаем это.
Я покидаю кабинет, сбегаю в уборную, чтобы ополоснуть лицо – из зеркала смотрит бледное подобие меня прежней. Сделка с совестью. Уже несколько лет я верна своим демонам. Я верна им слишком долго, чтобы переживать, но переживаю. Что, если бы на месте этой девушки оказалась Молли? Сердце обливается кровью, когда я думаю о ней. Я прикусываю щеку. То, что я хочу, и то, что мне надо, не одно и то же, но я должна сделать то, что надо, чтобы получить то, что хочу. Порой мир слишком сложен. Жаль, я не залила флягу и не взяла с собой…
Я возвращаюсь в кабинет и усаживаюсь в кресло по правую сторону от Филла, с головой погруженного в материалы дела. Лазейки есть всегда. Вопрос только в том, получится ли их найти. Я подвигаю к себе ноутбук и включаю видео, убавляя звук, – на этот раз смотрю его без перемотки – кровать королевского размера, шелковое постельное белье (как-то я уснула на таком в отеле – одна из глупых встреч по пьяни – и проснулась на полу), спинка, обитая бархатом, прикроватные столики с изогнутыми ножками, часы в резном обрамлении на стене: одиннадцать ноль пять вечера.
Я хватаю папку и пролистываю до биографии девушки.
– Что-то нашла? – интересуется Филл.
Я буду ненавидеть себя за это до конца жизни.
– Контракт был подписан перед съемками, верно?
– Да.
– Они начали снимать двадцать четвертого апреля в одиннадцать вечера. Время видно на часах, которые попали в кадр.
Морщины на напряженном лице Филла разглаживаются.
– Я знаю, как выиграть, – говорю я, закрывая ноутбук.
– И? – он откидывается на спинку кресла, держа ручку у губ, глаза блестят в предвкушении.
– И я расскажу тебе. Но у меня есть условие.
– Какое?
– Я не стану представлять Стэнтона в суде.
Он обдумывает предложение и кивает. Я протягиваю ему папку, ткнув в строчку, где указана дата рождения.
– Это было в Лос-Анджелесе, а девушка родилась в Нью-Йорке. К тому времени здесь уже наступило двадцать пятое апреля. Значит, формально она имела право подписать контракт без разрешения родителей, а так как Стэнтон не нарушал условия, контракт действителен.
Он еще раз изучает дело.
– Да, Флоренс, это может сработать. Сильный адвокат это пропихнет.
– Я тоже так думаю.
– И у нас такой есть. – От взгляда, которым он меня награждает, становится неуютно. Неприкрытое восхищение.
– Я готова копаться в бумажках, пересматривать это чертово видео хоть сотню раз, но не