встрепенулся Этьен, залившись краской негодования. – И на особенное отношение не претендую. Ваши подозрения незаслуженны и крайне оскорбительны для меня, сударь.
– Незаслуженны? Тогда почему мы об этом вообще разговариваем? А? – наклонился к нему Дидье и подставил ухо, чтобы лучше расслышать ответ. – Или ты считаешь, что я всё это придумал?
– Никак нет, старший наставник, не считаю. И в мыслях не было, – вытянулся в струнку Этьен и заиграл желваками.
Ряды новобранцев колыхнулись движением. Мимолётным – проявилось и стихло. То Аристид крадучись шмыгнул за спину соседа и спрятался там. Дурачок. Думал, его не заметят.
– Дуэлянт, – Дидье, не оборачиваясь, ткнул в него пальцем и поманил к себе: – Подь сюда!
Де Лотрок нехотя вышел из строя, сделал короткий шажок и остановился, внимательно изучая носки собственных сапог.
– Чего это ты сегодня такой нерешительный? – громыхнул Дидье и тут же задал второй вопрос: – Скажи-ка, это ты по собственному почину языком мелешь или тебя попросил кто?
– По собственному, – буркнул Аристид себе под нос. – Никто не просил.
– Твоя несдержанность тебя же и сгубит, помяни моё слово, – смерил его взглядом Дидье, хотел ещё что-то сказать, но передумал и повернулся к Ренарду. – А ты, сдаётся мне, станешь большой занозой в моей волосатой заднице.
– Хочу вас успокоить, наставник, – скривился в отвращении де Креньян, – ваша задница меня нисколечко не интересует.
– Ма-а-алчать! – вызверился на него тот. – Не интересует его! А вот меня очень даже! Потому что драть за твои проступки станут меня! Ты чего вчера в общей трапезной учудил, лишенец? На кой товарища в тарелке топил?
Ренард хотел ответить, что гусь свинье не товарищ, но не успел. Обиженные неофиты не утерпели и решили подлить масла в огонь. Сводить личные счёты чужими руками действительно проще – и напрягаться не надо, и по роже в ответ не прилетит. Из толпы раздались возмущённые вопли.
– У меня до сих пор всё лицо горит! И голодным вдобавок остался, – воскликнул «утопленник» с трагическими интонациями в голосе. – Накажите его, ваша милость, чтоб неповадно было.
– А меня он плетью хлестал.
– И меня!
– И меня!
– И ещё нас из-за него выпороли!
– Да, каждому по десять плетей!
Дидье обернулся, словно его шершень ужалил. В ту самую волосатую задницу.
– Отставить балаган! – гаркнул он, высверливая отроков яростным взглядом. – Кто сказал?!
Все тут же умолкли и, конечно, никто не признался. Когда таким тоном спрашивают, легче в штаны напрудить, потому как язык отнимается. Напрочь. Похоже, наставник это и сам осознал, умерил свой пыл и переспросил уже тише.
– Кто пострадал от рук сего отрока, шаг вперёд!
Новобранцы робко зашевелились и стали выходить по одному. Конопатый с багровой рожей. Дворянчик, с лица которого ещё не сошёл след от плети. Шестеро проигравших состязание деревенских… Пухлый похлопал-похлопал телячьими глазками, почесал