человека, которого он конвоировал, пусть таким дилетантским способом. Рязанов прекрасно знал, с кем имеет дело и потому готовился к худшему. Будучи на полголовы выше Балашова и шире его в плечах, он нисколько, тем не менее, не сомневался, что в случае серьезной заварухи не сумеет удержать его без потерь. И тогда придется решать, начинать ли пальбу в людном месте или нет. От мысли, что ему придется применить оружия прямо тут, на привокзальной площади, Рязанову стало плохо, и потому он взмолился, чтобы поезд пришел как можно быстрее.
–Я бы тоже хотел сожрать ассисоньку, – сказал Балашов и лениво повел плечом, словно демонстрируя, что в любой момент может передумать и одним движением, раскидав провожатых, допрыгнуть до подземного перехода. А там метро, свобода, толпа уезжающих с пригородного вокзала, среди которых можно затеряться. Когда Балашев пошевелился, под джинсовой курткой, висящей на его руках, холодно звякнула цепочка.
–Перебьешься, – ухмыльнулся Рязанов. – Голод, он, знаешь ли, облагораживает.
–Да ладно, майор, не жмись. Не разорит тебя один хот-дог, – сказал Балашов тягучим, словно патока, тоном, будто ему было все равно, покормят или нет, но Рязанов натренированным ухом услышал крохотную ноту истинного голода. Это было не удивительно. Задержать Балашова удалось ночью, а сейчас был уже вечер. Солнце медленно наливалось красным и падало за многоэтажки, окрашивая их стекла в багровеющие тона. Хмыкнув, Рязанов крикнул в спину удаляющегося к торговым точкам коллеги.
–Леха! Тихомиров! Два хот-дога купи!
–Спасибо, майор, – серьезно сказал Балашов.
–Кушай. Не обляпайся, – грубо ответил Рязанов и отвернулся.
Взять Балашова в Новосибирске было большой удачей. Потому Рязанов просто подпрыгивал от нетерпения, ожидая, когда подадут поезд и можно будет войти, пристегнуть добычу наручниками и расслабиться на какое-то время, предвкушая, когда все благополучно закончится. Чисто технически нужно было уложиться в положенные по закону три часа, но до Барабинска было четыре на поезде. На машине меньше, но ехать даже на конвойной машине Рязанов не рискнул, как не рискнул отправлять задержанного спецвагоном, в компании таких же страдальцев, но вагона нужно было дождаться, по расписанию они не ходят, а время не терпело. Официального статуса арестованного у Балашова не было, так, задержан по подозрению, формулировка обтекаемая, и начни тот протестовать по пути, требовать адвоката, могли появиться проблемы. Потому Рязанов решил попытаться.
Все решало время, и встреча, на которой он должен был сбыть проблему с рук, забыв навсегда. Из отдела выдернул Тихомирова. Этого пацана с веснушчатым крестьянским лицом он знал давно, приходилось пересекаться и отмазывать идиота от глупейшей истории, в которую тот вляпался по недоразумению. Отмазал. Тихомиров впоследствии оказался верен, как пес, и потому не слишком любопытствовал, почему задержанного везут обычным поездом, в обычном вагоне, почему конвойных всего двое, и почему билеты на всю троицу Рязанов оплачивал из своего кармана, минуя даже попытку