лучшую бороду. Обычно этот смотр всё-таки проводили на торговой площади перед городскими стенами, но, чтобы не зависеть от прихотей погоды, толпа иногда перемещалась по берегу к бане. Благо это было недалеко. В бане мерялись бородами, а зрители ждали победителей-красавцев во дворе. У кого оказывалась самая длинная борода, получал грамоту от князя на бесплатное посещение этой бани в течение года. У кого была самая пышная по ширине борода, получал в дар воз берёзовых веников. А обладатель самой смешной бороды получал полную бочку медовухи. Сразу после награждений бороды у красавцев срезались, и из них вязались метёлки и сметки для уборки углов княжеского детинца от паутины.
Наутро после выбора веры в огромной постели Владимира что-то зашевелилось под мягко выделанными шкурами медведей. Откинув край шкуры, из этой меховой груды вылезла Амалия. Она села на край помоста, устланного перинами, и вздрогнула: перед дверью стоял сундук. И хотя свет раннего утра ещё не набрал силу, но отблеск серебряных и золотых накладов на нём возбудил её любопытство:
– Володьия, Володьия, – затормошила она за руку князя, – смо-отьрьи, смо-отьрьи…
Владимир поднял сонную голову и прищурился, пытаясь разглядеть что-то, что привлекло внимание Амалии. Он обвел взглядом опочивальню, но Амалия нетерпеливым движением рук схватила его за голову и повернула в сторону двери. Владимир охнул и рывком поднялся с места, сбросив с себя руки Амалии. Он встал и подошел к сундуку. Потом опустился на колени перед ним и принялся рассматривать и ощупывать, морща лоб и пытаясь что-то вспомнить. Затем отвернул замысловатый крючок и поднял крышку. Было всё-таки темно, и он, подойдя к окну, одним ударом кулака выбил слюдяные пластины и показал Амалии рукой на потухший масляный светильник. Амалия засуетилась и, не стесняясь своей полной наготы, проворно высекла кресалом искру на трут и уже вспыхнувшим огоньком трута зажгла светильник и подала его Владимиру. Владимир отрицательно покачал головой и продолжил выбирать и перебирать какие-то предметы из сундука. Амалия подсвечивала ему и пыталась понять назначения этих предметов. Наконец он вынул из сундука деревянные бусы. По щекам Владимира потекли редкие слёзы…
– Матушкины… – всхлипнул Владимир.
В тот день были отменены все наказания провинившимся и долги всех горожан княжеской власти.
Долго ли, быстро ли, неведомо-то почитателям князя Владимира в современной ипостаси («всё врут календари»), но решено было пред крещением Руси окрестить князя с его дружинами. В поход к месту крещения собирались недолго – князь лёгок был на подъём. Что-что, а по пути пограбить да поживиться чем всегда найдётся. Собрались воеводы, с ними волхв-проводник со своими штурманскими картами да инструментами. Одного показалось мало, на помощь ему прихватили ещё двух. (С запасом). Путь проложили по его предположениям: вдоль Днепра до порогов, затем, через три дня пути, три истукана каменных на перекрестке. По левому истукану проходим в сторону солнца в зените, там ещё одинокий, врытый по плечи