своей оравой блуждает по кругу. После круга третьего они все неплохо освоились с местными условиями и достопримечательностями. Вера в скорое завершение пути вполне ожидаемо рухнула, когда однажды Владимир узрел перед собой следы своего вчерашнего привала. Двух волхвов-штурманов дружинники прогнали прочь, топая на них ногами, – на указанных ими местах по времени похода никаких ориентиров так и не обнаружилось. К третьему волхву (главному) со связанными за спиной руками, с кляпом во рту вернулось доверие. (Болтлив больно был, да и ручонки шаловливые так и тянулись к чужому добру). Время от времени кляп вынимали у него изо рта, уточняли направление и снова затыкали рот. Долго ли, скоро ли, но показались однажды к вечеру на вершинах нескольких холмов стены и башни какого-то селения. Князь с Добрыней, увидев распахнутые ворота, пришпорили своих лошадушек и, миновав их, первыми оказались на площади, где их дожидались два человека. Князь с Добрыней спешились и, оглядываясь по сторонам, пошли к ним навстречу.
– Богатый… – сглотнул слюну Мурза Хуярзыевич. (Не хи-хи, а вполне себе заслуженное историческое лицо! Можно даже сказать, личность. И должность).
– А шуб скоко, а шуб-то на них! – завистливо пропищал его визирь.
– Давай зови их к дастархану – угощать будем! – потер свои пухлые ладошки Мурза Хуярзыевич. Он вел правильную политику – нищих бродяг не жаловал, богатых принимал, как посланцев с небес. Только успели по этикету тех времён познакомиться, как невдалеке блеснули на солнце металлические рюшечки на деревянных щитах первой дружины Киевского полка.
– О, великий Мурза, русские идут! – завопил визирь, показывая на пыль, поднятую обозом.
– Вай-вай, Володья, русские идут! – заголосил следом Мурза Хуярзыевич и, вскочив на ноги с ковра, бросился вместе с визирем прятаться в подземном лабиринте своего дома.
Князь переглянулся с Добрыней и припустил следом. Добрыня, несмотря на свою тучность, решил не отставать. Мурзу с визирем они дружно высадили из одной из пещерок лабиринта и захлопнули за собой дубовую дверь.
– Добрыня, а кто такие русские? – отдышавшись от бега, спросил Владимир своего воеводу. – Темно-то как.
(Хотя не очень-то было темно – откуда-то сверху просачивался слабый свет в одеянии струящейся пыли).
– А я почём знаю? – утирая рукавом пот со лба, ответил Добрыня.
– Слушай, а если русские – это мы? – разглядывая в темноте Добрыню и смахивая паутину с лица, предположил князь.
– Мы? – изумился воевода, стукнувшись от неожиданности головой о притолоку.
– Ну, да… Ты глянь, сколько у хозяев барахла-то по теремам натаскано! – облизнулся Владимир. – Ковры там свисают из окон. Даже у нас с тобой таких нет.
– Да когда ж ты разглядел? – удивился Добрыня.
– Глаз у меня наметанный, – усмехнулся Владимир и похлопал Добрыню по плечу.
– Ну, мож барахла и много. Можа видимо-невидимо, – задумавшись