обеды в старорусском стиле, для коих он выстроил собственноручно, с небольшой помощью крестьян, специальную террасу. На этой террасе покоились длинные лавки и столы из лучшего в окрестностях дуба. Обыкновенно Дмитрий устраивал сии приемы по большим народным да церковным праздникам. На обедах этих обыкновенно подавалась питательная гречневая каша, ароматное жаркое из утки, щи, окрошка, кисели да сбитни, красная и черная икра. Ну и помимо традиционных русских кушаний не забывал наш барин и о классических европейских блюдах, которые очень нравились Андрею, и из-за коих (помимо просто хорошей дружбы) и навещал его на сих обедах.
Федька уже дернул вожжи и почти исчез за пределами усадьбы, а Дмитрий Романович, с удовольствием наблюдая за рутинной суетой крестьян, покуривал сладковатый табачок, приговаривая:
– Хорошо…
Тем временем в доме с бельведером прозвонили обед. Фирс, как всегда, в парадном, суетился возле кухни:
– Быстрее, раззявы!!! Давайте сюда поднос с закусками!!! Его сиятельство желают обедать! – с яростью собаки, защищающей хозяина, голосил Фирс. Фрол в это время накрывал вместе с еще двумя мужиками стол на три прибора: сегодня Андрей обедал не только с Фирсом, но и со своим недавно нанятым финансистом, Шмуэлем, для оговаривания оставшихся деталей сделки. Поскольку наш князь недолюбливал сынов Израиля, а, попросту говоря, был очень напуган по прочтении новомодных памфлетов про Сионских Мудрецов, решил он сразу показать, кто в доме хозяин. Специально к сегодняшнему обеду повариха Марфа зарезала упитанную свинью и приготовила ее в луковом соусе, да и еще сварила легкий суп-канапе на свином бульоне. Несчастный бухгалтер остался голодным и униженным. Отобедав, князь всё с той же задумчивостью на лице снова ушел в кабинет, кутаясь в необъятный халат, писать свой новый памфлет про особую роль Русского Государя в мировом духовном континууме.
Глава 4
Неделя прошла в хлопотах и заботах. Холодная и мрачная осень всё увереннее вступала в свои права. И вот в серое дождливое утро понедельника случилось неприятное, хотя и обыденное событие: у князя Андрея разыгралась сильнейшая головная боль. Вот и сейчас он сидел в кабинете в огромном кресле, на подушках и сильно страдал. На его высоком лбу, всегда выдававшем в нём блистательного интеллектуала и энциклопедиста, покоился шелковый платок, пропитанный спиртовым ароматическим раствором. Запах сей, хотя бы совсем немного, но облегчал его муки. Единственным средством спасения от сего осеннего недуга для Андрея было – ТВОРИТЬ!
Обыкновенно в такие дни он часами, не обращая внимания на боль в голове и шум в ушах, мог сидеть, разрабатывая проекты, выдумывая памфлеты и сочиняя труды по политическому устройству Российской Империи. Но в тот злосчастный понедельник в доме не осталось ни одного пузырька чернил – Андрей был безутешен, ведь в его звенящей