форму диалога. Но наконец подали блюда, и необходимость говорить исчерпала себя.
По истечении получаса, тарелки были унесены, и ожидался чай. Отец предложил Анабель прогуляться до балкона и посмотреть на вечернюю набережную, и та согласилась, хотя у неё вовсе не было иного выбора.
– Хорошая идея для ресторана – сделать его кораблём, а? Но как не спутать его с настоящим? Придёт капитан, возьмётся за штурвал, а ему вдруг матросы и скажут: «Вам уже подавать ризотто с крабом?» О-хо-хо!
– Да, действительно, и каково же будет его удивление! – решила подыграть Анабель, параллельно думая о том, что будет рассказывать подруге об этом вечере.
– Но давай отложим шутки, – вдруг став серьёзнее, проговорил мужчина, – и обсудим вот что. Ты девочка… Ну какая «девочка» – уже девушка. Так вот, ты молодец. Правда, ты всегда показываешь себя с лучшей стороны, ты умница и к тому же красавица… – тут он сделал длинную паузу, которая моментально стала неловкой.
– Спасибо, конечно, но к чему вы клоните? – потеребив складку на платье, таким же серьёзным голосом прямо спросила Анабель.
– Видишь ли, моему сыну сейчас предстоит трудное время. Он уже достиг достаточно взрослого возраста, и готов со всей усердностью приступить к изучению семейного бизнеса, а через какое-то время и к полному переходу к нему. Понимаешь, сейчас нужна максимальная концентрация, а… Как бы тебе помягче сказать, отношения, в общем, ему не нужны. Это взвешенное решение, мы все… То есть он сам его принял. По такому случаю мы и решили устроить этот ужин. Давай назовём его прощальным, хо-хо. – Он улыбнулся в конце, довольный, что дело сделано, и можно идти пить чай.
Анабель стояла неподвижно, смотря в пол, не понимая, откуда взялся звон в ушах. Она забыла всё, что только что было сказано, и пыталась выяснить, откуда этот противный звук и как поскорее избавиться от него. Затем она почувствовала, как кто-то теребит её по плечу. Она очнулась. Это был парень.
– Анабель, милая, что с тобой? – затем, обращаясь к отцу, который был немного огорчён, что такая стойкая, с его точки зрения, девушка, оказалась уж очень ранимой. – Я же говорил, что мне самому следовало сообщить ей.
К Анабель резко возвратилась память. Теперь весь их разговор вёлся в тихом, но нервном тоне.
– Что… Почему ты меня бросаешь? Как я тебе помешала? Мы видимся раз в неделю, ещё реже проводим вместе больше двух часов, а иногда даже просто-напросто созваниваемся и обмениваемся какой-то жалкой парой фраз! И не ты ли недавно говорил, как сильно любишь и ценишь меня? Зачем ты так со мной?! – она перевела взгляд на отца. – А вы? Вы как к этому причастны? Почему я вынуждена была услышать это от вас, а не от своего возлюбленного?
– Анабель, дорогая, успокойся. – Сказал отец серьёзно. – Если бы я только знал, что ваши шуры-муры затянутся настолько, – он многозначительно поднял брови, – я бы тут же дал знать, что из этого ничего не выйдет.
– Но зачем вмешиваетесь вы? Какое вам дело до романтических чувств