оно насущно необходимо – благо владения последним, так она считала, возлюбленным. Душа её устала, не различала уже чужих лиц, как ни были они пригожи, стремилась к нему, чтобы затихнуть в семейной идиллии после длинной и насыщенной жизни. Это был не каприз, не её своеволие, а её невозможность уже полюбить другого.
Попривыкнув, Ксен ещё на Земле до отлёта уже заявлял права на владение, но Ксения, предвкушая новую жизнь, не хотела его, это как после душа напялить потную старую одежду. Она стала его ловко избегать. А Ксен, поскольку и раньше редко заявлял о своём мужском праве на неё, покорно отодвинулся сначала на край супружеской постели, а потом ушёл в бывший кабинет её отца Артёма Воронова. Кабинет остался нетронутым с тех пор, когда отец ещё жил с мамой Ксении, и вообще жил, так как сейчас вопрос о его бытии или небытии оставался без ответа на самом высочайшем уровне ГРОЗ. Ксения же наполняла себя новым ожиданием, но и страхом тоже. Ксен ушёл «налево», таково было забавное словечко, употребляемое мамой Никой при её жизни, мама была любительницей архаики во всём, и Ксения это унаследовала, не саму любовь к старине, а словечки мамы. На работе Ксена, в исследовательском аграрном Центре по выведению новых сортов овощей и злаков, была некая тихая ботаничка без настоящей жизни, по поводу жизни прошлой в виду её замкнутости никто ничего не знал. Живя среди своих чащ гигантских ползучих лиан огурцов, тыкв и кабачков, затерявшись в дремучих кустарниках с перцами и томатами, огородная затворница вовсе не была подобна зелёной тле в своей неприметности. Нет. Милая, женственная и свежая, благодаря вегетарианской диете. Тихая только, отчего никто не сумел её там найти, где она заблудилась и сама. Ксен нашёл и пригрел на своей так же одинокой груди. Иногда к ночи Ксен приносил в дом своё гордое и удовлетворённое, не ею – не Ксенией, мужское самолюбие и достоинство, от чего его настроение было приподнятое и лёгкое. Они пили чай, он шутил, и они разбредались каждый в свою половину её дома, оставленного Ксении отцом после его ухода к Рите – Клариссе.
Ксения, теперь тоже Кларисса по новой базе данных, предполагала без печали, что Ксен, вернувшись из космической командировки, как и было прописано в контракте, на Земле покинет её наверняка. Конечно, он обнадежил обещанием свою верную коллегу, которая так и будет ждать его в овощных джунглях. А по его возвращении они вместе поселятся под Северным сиянием, где будут тихо медитировать в круглом доме под круглой прозрачной крышей – куполом, всматриваясь в полярную даль в сторону полюса, не возникнет ли там мираж былой Арктогеи? Ксен был сторонником теорий существования миллионы лет тому назад великой Гипербореи, почерпнув сведения об этом из архивов её отца – сторонника той же теории. У отца же и свои прозрения или фантазии, это кому как, были на сей счёт, и Ксен воспринял их с полным доверием.
Войдя в норму после перелёта, выйдя из реабилитационного закрытого отсека, они предстали пред очами Главного Распорядителя полувоенной по своему устроению базы спутника