волосами, вечно окружённая своими и чужими детьми. Единственное, что отметила Ксения, так это её пристрастие к бальной по изяществу обуви, часто украшенной камушками. Ноги её были стройны, походка легка как у девушки, ступни изящны и узки до неправдоподобия. Ксения беззастенчиво изучила её и пришла к выводу, что она изменилась настолько к худшему по сравнению с той, какой встретилась ей в лесу у озера. Она словно бы угасла, при том, что не состарилась в классическом понимании такого вот явления. Кожа лица безупречно гладкая, но болезненно бледная, если не обесцвеченная, а она даже и не думала о косметике. Девять лет не велик срок для Земли, но, видимо, на спутнике выцветание шло быстрее. Она утратила внутреннее сияние, так бы Ксения определила то, что видела здесь, и то, с чем её сравнивала. Она как бы ушла в некую тень, слизавшую её красочность, её воздушность. Тот земной Антуан – сын прекрасной Елены, вряд ли стал жалеть о ней, если бы увидел её. Или Рудольф за эти годы так придавил её? Лишил чего-то, чему нет и названия, но у чего есть зримое проявление. Такая женщина не могла доставлять мук ревности. Ксения хорошо помнила, как Нэя задела её, обозвав, по сути, старой тогда в лесу у Ботанического Сада.
Нет, Ксения не была злопамятна, но ведь женщины никогда не прощают тех, кто унижает их внешность, кто даёт им понять их недостатки, о которых они и сами знают. И как могла она покинуть таких чудесных дочерей ради возможности усладить свою… тут Ксения выразилась сама в себе непристойно о Нэе, но так она и думала, искренне не понимая её. Какой похотью надо обладать, чтобы бросить двух дочерей, плюс одну приёмную, ради мужика, изменявшего ей в открытую, едва он глянул на неё своим магическим взглядом исподлобья? На момент таких вот размышлений Ксения начисто забыла, что и сама не умеет, и не умела прежде, ему противостоять. Но Нэю она беспощадно припечатала: звёздная шлюха, потащившаяся за ним из немыслимой колонии, или что там этот Трол из себя представлял? Женщина, у которой всё завязано на низменных рефлексах, для которой вторая сигнальная система – вершина её развития, и третьей, высшей, разумно-нравственной в ней нет и в зачатке. Ксении было необходимо обесценить соперницу, чтобы не страдать самой от укоров совести.
Фигура Нэи всегда скрывалась обширными платьями, не стремилась она к соблазну мужчин, а только к будничному удобству. Комбинезоны не любила отчего-то, но причёски восхитили Ксению. Она решила их повторить, но ничего не вышло. У соперницы были виртуозные ручки. Врач Вика подарила ей несколько заколок, и Ксения усердно и попугайски точно, хотя и коряво, создала себе подобие на голове причёски жены своего любовника. Для этого она выравнивала волосы специальным гелем, чтобы не вились, как спиральки. Ей понравился свой новый облик. Нет ничего зазорного в том, чтобы перенимать у врага то лучшее, что у него есть, решила она. Рудольф заметил, потому что стаскивая заколки, он хмыкнул насмешливо, – Зачем мне твои шипы? Уколешь ещё. – А после закинул её голову и впился в шею, будто хотел перегрызть ей горло, сдавив при этом грудь руками, обретшими «нежность»