голос стал тверже, в нем появилась странная строгость.
– Что? – Кхара пыталась сосредоточиться. На мгновение она увидела лицо Виш: теплые карие глаза, темный ореол коротко подстриженных волос, тонкие губы, поджатые в четкую линию. – Что?
– Нет. Не я. Говорите вы.
Сейчас она находилась в состоянии покоя между схватками, в блаженном, ни на что не похожем ощущении, и громко рассмеялась. Конечно, ее подруга знала, что делать. Повитуха разбиралась в родах, но Вишала до глубины души знала Кхару.
– Плутовка!
Никакого ответа не последовало, что, очевидно, было сделано намеренно.
– Хочешь, чтобы я говорила, – сказала Кхара, стараясь, чтобы в голосе звучала дразнящая легкость. – В моем состоянии?
– Ей следует встать? – Теперь Вишала обращалась к повитухе, а не к ней, но обе слушали ответ пожилой женщины. Перерыв между болями был коротким, а вопрос – срочным. При следующей схватке она, возможно, не сможет подняться, даже если захочет.
– Пусть она выполняет волю своего тела, – раздался голос Бегхалы, который, казалось, доносился издалека.
Вишала спросила Кхару:
– Слышите?
– Мое тело ничего не знает, – прошипела Кхара, и, словно обидевшись на оскорбление, ее тело мгновенно подалось вперед, нарастающая волна боли обрушилась на нее, как вся мощь великого моря.
Затем королева почувствовала непреодолимое желание упереться руками в землю и высоко поднять бедра. Повинуясь порыву, она изогнула тело под острым углом, наклонившись вперед так сильно, как только могла с таким тяжелым грузом в животе. Ее темные волосы рассыпались по земле, кровь прилила к голове. Боль обхватила бедра, как железная цепь; ребенок извивался в колыбели мышц, стягивающих его, сопротивляясь каждому дюйму. Мир Кхары уменьшился до этих дюймов, и она молила ребенка выиграть битву, молила, чтобы его голова повернулась к свету.
Вишала прошептала на ухо:
– Что вы помните о нем?
Дерзкий вопрос, граничащий с запретом. Воительница свободно говорила о своих удовольствиях, если хотела, но выбор был за ней и только за ней. О подробностях нужно было говорить добровольно, а не по требованию. Кхара не стала бы отвечать на такой вопрос никому другому. Но ответ быстро слетел с ее губ. Она помнила каждого из них, начиная с того первого миловидного мальчика-пастуха из Сестии, совсем еще неотесанного юнца, и заканчивая мужчиной, с которым она вступила в связь после стычки с разбойниками и чье имя так и не узнала. Утром, как и обещал, он сменил повязку на ее ране и обработал успокаивающим жирным кремом, а затем Кхара и ее отряд отправились в путь.
– Все, – задыхаясь, сообщила она подруге, подумав, что ее голос звучит как-то мягко, но неуверенно.
– Расскажите мне.
– Вьющиеся волосы. По всему телу. Огонь в глазах. – Теперь ритм ее слов стал напевом, пульсом, который нужно было слушать, и она с радостью подчинилась ему, когда боль снова обрушилась на нее, заставляя снова опустить бедра. Королева выпрямилась, напрягаясь. –