она к Дерзиле.
– Неа, не думал. А тебе не кажется, что ты возлагаешь всю ответственность за свою анорексию на отца? – спрашивает Дерзила резко.
– Стоп. Стоп, – говорит психотерапевт. – Попрошу вас общаться в вежливой манере.
– Можно я уйду? – не выдерживает Алиночка.
Она встает и уходит, я иду следом.
– Видишь, – говорит она, – я сорвала собрание. Я такая глупая, вот почему у меня все так… Сейчас позвоню маме.
Я слышу, как мама орет на Алиночку и как буквально на глазах она горбится и становится похожа на старушку… Молодая девочка. И мне самой хочется выхватить у нее из рук телефон и сказать пару ласковых ее матери.
Перед сном нам делают укол, чтобы мы спали, но Дерзила приносит в палату пиво и щедро разливает нам по ноль пять. И Алиночка пьет вместе с нами, потому что мать сегодня накричала на нее. Но ее больше не рвет.
* * *
Завтра пятница, а значит – нас отпустят домой. Я уже соскучилась по мужу, потому я рада этому дню. Наташа и Дерзила остаются тут, а остальные собираются уезжать. Только Алиночка сомневается. Здесь, в больничных стенах, ей стало лучше, а дома – снова скандалы, маленькие плачущие братья и сестры – и снова ей придется вырывать ощущение того, что она недостаточно хороша для всех.
Я отговариваю ее ехать, а она скучает по братикам и сестричкам.
– Если бы я не была больна, – говорит она, – то лишила бы их родительских прав и забрала бы себе детей. Вот почему я здесь…
– А у меня нет цели, я бесцельно тут лежу, – пожимаю я плечами. – Говорят, депрессия.
Дома мне хорошо, как после возвращения из дальней поездки. Но без укола не спится. Я думаю об Алиночке, как она там.
Пора возвращаться обратно – и я снова еду в психбольницу. Врачи бегают, суетятся. Все говорят об одном – Алина вчера перерезала вены и теперь в реанимации. Мы все сидим в одной палате и молчим. Наташа молится, крестясь перед иконкой, Эмма уткнулась в книгу, Дерзила сидит, обхватив голову руками, философ задумчиво смотрит в потолок. Нам всем хочется подойти к врачу, узнать, что с ней. Вечером перед уколом мы стоим в коридоре и слышим, как медсестры говорят между собой: «Вот так – был человек и нет…» И мы все понимаем теперь.
* * *
– Здравствуйте, меня зовут Саша и я – алкоголик, – говорит Дерзила на группе, – жена не знает, что со мной делать, потому что я сволочь. Я пил тут в больнице, я обманывал вас.
– Ну вот, – говорит психотерапевт, – вы признали свою ответственность перед женой.
– А я, – продолжает Эмма, – обманываю всех, что я ясновидящая, просто меня не любила мама и я очень хочу ей понравиться, правда, Анжела Александровна?
– Так, Эмма…
– А у меня муж – абьюзер, – опускает голову Наташа, – и я не могу от него уйти…
– У нас сегодня продуктивная работа, – замечает психотерапевт.
Я молчу. Все смотрят на меня.
– Я неблагодарная тварь, – выдаю я. – У меня муж, работа,