насмешке. Его правда волнует моя история. От осознания этого становится странно тепло. – Не подумай, я не была ведьмой и не скрывалась от людей в избушке. Как несложно догадаться, я была птицей. Орлицей, причем лучшей и сильнейшей во всем лесу. Размах моих крыльев превышал рост самого высокого человека, – говорю ему с гордостью.
– Мне нравилось парить над лесом, за всю свою жизнь я не нашла ничего, что сравнилось бы по великолепию с ощущением полета. С чувством власти, которое у тебя есть, пока ты смотришь на весь мир свысока. Пока ты властвуешь в небесах, тебе нет равных на земле. Разумеется, в лесу жизнь была не так увлекательна, как в человеческих городах, но тогда меня это нисколько не волновало. В лесу я, полагаю, была самой свободной версией себя, по которой скучаю до сих пор. Однако счастье не вечно, – обращаюсь к Марку, поворачиваясь к нему с печальной улыбкой. – Если ты стоишь на вершине, то всегда притянешь к себе ненужное внимание. Если ты – легендарная птица северных лесов, то притягиваешь к себе охотников, которые хотят доказать свои способности, убив тебя, – Марк хмурится, чувствуя, куда сворачивает история. – Многие заявлялись в мой лес, но были так слабы, что умирали, так и не увидев меня. С некоторыми приходилось сражаться, убегать, пользоваться своим преимуществом в небе. Поверь мне, больше одного охотника лишились глаз в погоне за мной, – он неловко ежится, непроизвольно касаясь очков. Видимо, боится, что его глаза может постичь та же участь. – Мое превосходство годами оставалось неоспоримым, я избавлялась от охотника за охотником, избежала столько стрел, что не смогу сосчитать, пока… – мой голос слегка срывается, и я делаю глоток сурьи, – пока не родился тот, кто стал мне равным. Сколько бы ни прошло лет или веков, я никогда не смогу его забыть. Светлые глаза, цвет которых в ясности спорил с самим небом, но не красивее твоих, не переживай; в отличии от его предшественников его голова была полностью обрита, совсем как у Андрея, – неожиданно для себя провожу сравнение, – хотя у других обычно оставалась копна волос в центре макушки. Он не носил слишком длинных усов, видимо, чтобы никто не смог за них потянуть в бою. Тогда мне сложно было судить о человеческом росте, все люди возвышались надо мной, пока я не взлечу, но он был ниже тебя, наверное, едва выше моего роста сейчас. Однако скрытая в нем сила делала его почти великаном. Его лук свистел иначе, его движения были ловчее, его разум работал быстрее.
– Он был прирожденным охотником, прирожденным воином, – признаю с горечью и снова отпиваю из бокала. – Может, его благословил сам Перун, или меня проклял Святобор, посчитав, что мое время подошло к концу. Факт остается в том, что он нашел меня, хотя я вела его за собой в самую чащу леса, куда иные не отваживались даже заходить. Я до сих пор помню звук стрелы, которая пролетела мимо меня, как я обрадовалась своей небольшой победе. Следующий звук вышел глухим, потому что вторая стрела врезалась в мое тело. Поверь, – советую Марку, – ты не хочешь знать какого это, когда в тебя вонзается стрела виртуозного