походкой вышел оконный смотритель, обладатель мутной физиономии, и двинулся на незнакомцев, вперив в них налитые кровью глаза. Но двигался не прямым путём, а обходным – зигзагами: то вправо мотнёт, то влево. В руке, как приклеенный, висел топор.
– Чё надо? – он сделал усилие приподнять топор в воздухе для пущего устрашения, но тот неожиданно выпал из рук. Впрочем, паренёк остался доволен и осклабился. – Где служил? ВБВ[1] уважаешь?
– Мы просто шли тут… – Кир попятился, ища поддержки у друзей, но, обернувшись, не нашёл от них и следа. Пришлось выкручиваться самому. – Зайцы у вас красивые…
– За ушастых спасибо, конечно. – Рикки воспринял это как личную похвалу, будто на руках косых вынашивал. – Так где, говоришь, служил?
– Он втайне укутывал птиц без пощады. – Старушка скомкала наспех всё услышанное. – А звать Бычьим сыном.
– Тихо, мамка, не лезь. Мужики общаются! – шикнул на неё Рикки. – Значит, у Бычьих сынов служил… Элитный отряд. А вырядился как шут. Снимай рухлядь и заходи, посидим. О службе, о дружбе… У Бычьих сынов я с Блохой накоротке. Не знаешь Блоху? Знатный рубака…
Рикки возвращался в дом, маня Кира за собой, а мать пошла к родным томатам.
– Иди-иди, не укусит. – Выглянула она из-за куста и ехидно улыбнулась. – Гостей мы любим.
«Наверное, поэтому они тут и не появляются», – подумал Кир и с предвкушением чего-то нехорошего поплёлся к воротам, отворил их, засеменил по протоптанной дорожке к дому и, как готовый к казни невинно осуждённый, поднялся по ступеням крыльца.
Здоровяк встретил его крепким как по силе, так и по запаху объятием.
– А давай прям тут, на крыльце, сядем, покумекаем. Оно и мамке работать веселей!
Присели на ступеньку, а женщина, задыхаясь от нестерпимой жары, вылила остатки воды из жбана себе на голову.
– Вот на, водочки выпей. Не смотри, что зелёная. Главное не цвет, а… А чё главное-то? Ладно, проехали. Водка отличная, безвредная. А ты думал? Её у мамки лекарь покупает. А лекари они люди с головой: чё попало не пьют…
Рикки трогал слегка затупленный меч Кира, тщетно пытаясь порезать им ладонь. Кир побренчал кольчугой, чтобы набраться уверенности.
– Дык с кем, гвришь, из Бычьих сынов общался? – не унимался Рикки.
– Не наёмник я, а рыцарь, – решил сознаться Кир, чувствуя, что гуляет по лезвию хоть и затупленного алкоголем, но всё-таки ножа. – Вот мой друг Мамс – он наёмник. Сейчас бы его сюда!
Рикки слушал вполуха: чужая речь без историй о мордобое или бабах редко привлекала внимание. Он смотрел на покосившийся забор, разрушенную сарайку в дальнем конце двора, сортир с выломанной дверью, длинную лестницу с пятью пропавшими ступенями посередине. Взгляд искал чего-то, искал умиротворения.
И вот нашёл.
На грядках с репой стояло пугало, сделанное им когда-то. «Ночной дозор» – так в шутку окрестил он творение, которое подарил мамке на юбилей. Мол, пока спим, огород охраняет. Пугающая голова мёртвой вороны приделана к шесту, вместо одежды – чёрные тряпки.
– Я брожу