Турпин за Карла-властелина,
Мечом своим и проповедью славной
Служил всю жизнь он против сарацин.
Пошли, господь, его душе спасенье!
Увидел граф Роланд Турпина мертвым;
Из тела вышли внутренности, мозг
Покрыл чело; крестом сложил он руки
Прекрасные и белые свои.
И, как велит родной страны обычай,
Роланд над мертвым начал причитать:
«Увы, погиб ты, рыцарь благородный,
Тебя пусть царь небесный примет в рай
Никто ему так доблестно и верно,
Как ты, барон, доныне не служил!
Со времени апостолов великих
Нигде, Турпин, пророка не видали,
Кто так, как ты, умел хранить закон
И обращать людей на путь спасенья.
Пуст бог пошлет душе твоей блаженство,
И рая дверь раскроется пред ней!»
И чувствует Роланд, что час кончины
Уж недалек: сочится из ушей
И кровь, и мозг. Всевышнего владыку
За пэров славных молит граф Роланд.
А за себя к святому Гавриилу
С молитвой он смиренной обратился.
И взял Роланд свой рог и меч заветный
(Чтоб упрекнуть его никто не мог).
Идет Роланд, – насколько пролетает
Из самострела брошенный свинец, —
Пришел Роланд к земле испанских мавров,
Взошел на холм; два дерева прекрасных
Стояло там, близ них четыре глыбы
Из мрамора блестящего стояли.
Упал ничком Роланд на мураву,
Лежит Роланд, – уж близок час кончины.
Высоки горы, выше их деревья.
Четыре глыбы мрамора блестят.
На мураве лежит племянник Карла…
За ним давно следит испанский мавр,
Лежит средь трупов, мертвым притворился,
Замазав кровью тело и лицо.
Отважен, знатен был испанский витязь,
Он вдруг вскочил и, бросившись к Роланду,
Гордясь победой, в сильном гневе молвил:
«Ты побежден, племянник Карла, меч твой
Я отнесу в Аравию родную!»
Он отнял меч, – и смутно граф Роланд
Почувствовал, что меч его схватили.
Почуял граф, что он меча лишился,
Открыл глаза: «Ты, кажется, не франк!» —
Воскликнул он и, сжав свой рог заветный,
Ударил им по шлему золотому.
Он шлем разбил и кости, наземь пали
Глаза испанца, мертвым он свалился.
«Презренный мавр! – воскликнул граф. —
Как смел ты
Меня схватить? Услыша то, наверно,
Тебя почел бы всякий за безумца!
Разбит мой меч[131] по самой середине,
На землю пали золото, хрусталь!»
Роланда очи мрак покрыл, с усильем
Он встал, – покрыты бледностью черты.
Пред ним стоит гранитный темный камень.
Во гневе граф ударил десять раз
Мечом своим, и сталь звенит о камень,
Но не разбит клинок, не зазубрился.
«О, помоги, Мария приснодева! —
Воскликнул