проснувшись от сна)
О нет!
Нет! Зов иной, ликуя, сердце слышит
И чуткий не обманывает слух.
Привет тебе, Светлейшая Синьора!
Ты скучный озарила пир. Ты зову
Призывному ласкающе внимала
Любовью сердце ты, как утро светом[21],
Наполнила, Светлая Синьора!
4-й гость
(пробуждается от ужаса)
Остановись, безумный Дон-Жуан!
Дон-Жуан
Когда б уста мгновенно замолчали,
Замкнутые последнею печатью, —
За них бы сердце верно продолжало,
Устало бы сердце – очи не устали б,
Небесную впивая Красоту.
Светлая Дева
Склонись пред ней смиренно, Дон-Жуан.
Дон-Жуан
Как раб склонюсь, Тобой лишь обладая.
(Общее смятение и безмолвный ужас.)
Светлая Дева
Не кончен путь твой скорбный, Дон-Жуан,
И не свершен твой пламенный обет.
Сиял твой свет, ликуя[22], сквозь туман —
Но свет долин – не горный вечный свет.
(Исчезает.)
Дон-Жуан
(хочет и не может броситься за ней,
схватывает воздух)
Нет! Призрак лживый, лгущий и мгновенный!
Игра теней – воображенья бред[23],
Алчба души, навек неутоленной, —
Не верю я твоим словам! Проклятие
Обманной бестелесности твоей!
Влачи других, обманом сердце рань —
Но не тебе Жуана обмануть!
(К дрожащему от ужаса Лепорелло)
В погоню, Лепорелло! И коня
Живей! живей коня! Догоним! Если
Мы призраком обмануты пустым —
Его развеем – посмеемся – скажем,
Что нет его, что призрак все – любовь,
И рай и ад, и бог и жизнь. Но если
То был не призрак, если лгал нам Бог
Иль кто другой минутным светлым телом
И явностью речей, и блеском глаз
Нас завлекал, рассеявшись туманом, —
Его вернем, еще настигнем в поле,
В горах – везде, и если он – мужчина,
Мечом его телесным – подтвердим
И сталью острой тело испытуем.
Когда ж Неведомый – Светлейший образец
Сияющей и редкостной жены
Здесь принял, вечной просияв красой —
Клянусь тогда и Госоподом, и адом!
Моей Светлейшая Синьора будет!
Чистейшая из чистых жен и дев —
Одна навек Жуану суждена.
Не разделит нас Смерти темный зев.
Она моя, и мне обручена.
И если нас не обманул Предвечный
Иль Дух иной – как Он, предвечный тоже,
И если здесь красой сияя вечной,
Тобой созда́нная была, о Боже! —
Клянусь! – она навек моя всецело —
Моя душа, и мысль ее, и тело.
И если б мне судил Предвечный дней
Неисчерпаемых, как Вечность,