лоснящейся черной кожи, в ухе у него висело колечко золотой серьги, левой рукой он прижимал к боку мотоциклетный шлем.
– Д-добрый вечер, – неуверенно произнес Хоффенберг.
– Приветствую вас, – широко улыбнулся пришелец, блеснув белоснежными зубами. – Счастлив познакомиться. Мое имя – Альбрехт Вереш Линдентон. Герр Хоффенберг, если не ошибаюсь? Герр Ярнок, – он слегка поклонился в сторону менеджера. Голос у него был тихий и раздражающе хриплый.
Ондраш поднялся навстречу, протянул руку. Линдентон поискал глазами, куда пристроить шлем, не найдя поблизости иной горизонтальной поверхности, водрузил его на стол Хоффенберга и крепко пожал руку Ярнока левой рукой.
– Очень приятно, – пробормотал Хоффенберг, привстал из-за стола, тоже протягивая руку.
Оба не могли отвести взгляда от месмеризующих прозрачно голубых глаз.
– Мы заинтересованы в вашем произведении, – сообщил Хоффенберг. – Тема популярна у публики… и не только… – он на мгновение оглянулся на Ярнока, недовольно дернув краем рта. – Ваши произведения раньше не ставили на сцене? Может быть, не в столице?
– О нет, – повинуясь приглашающему жесту Хоффенберга, пришелец опустился на стул, словно переломившись пополам – стул был низок для его длинного тела – и отодвинул шлем на столе, чтобы не загораживал обзор. – Собственно, это моя первая работа такого рода.
– Неплохое начало! – ухмыльнулся Ярнок.
– Я полагаю, получилось хорошо, – кивнул Линдентон. – Эта пьеса, в несколько сокращенном виде, год назад ставилась студенческим театром в Венгрии.
– Правда? – заинтересовался Ярнок. – А где?
– Непосредственно на месте событий, – улыбнулся автор. – В Эштехеде. Там, знаете ли, дорогой мой, народ живет этими преданиями. Был явный локальный успех.
– Это же здорово! – восхитился Ярнок. – Это была эштехедьская школа вокального мастерства? Я же там учился!
– Да, всё прошло не без помощи этого очаровательного учреждения, – кивнул Линдентон. – Однако главные роли исполняли выпускники более известных школ, в том числе из Будапешта. Талантливые юноши и девушки были рады возможности практики, тем более в столь аутентичных условиях и дивном климате. В театральных кругах Венгрии наш спектакль вызвал положительные отклики. Впрочем, материал я вам передал.
– Вы, я так понимаю, тоже родом из Эштехедя? – спросил Хоффенберг, посмотрев на Ярнока взглядом, означавшим, что оправдываются его худшие опасения.
Ярнок сиял от восторга.
– Родом? Нет, я родился совсем в другой стране, – ответил автор. – Но я жил там некоторое время и искренне люблю это благословенное место, несправедливо забытое европейским обществом…
– Да уж, благословенное, – фыркнул Хоффенберг и хозяйски похлопал ладонью по папке с либретто. – То лавина, то наводнение, то гроза, зверье дикое… Не говоря уже обо всех этих ваших готических штучках. Монстры какие-то, каких нигде больше в мире не видывали…
– Это