тому же они стояли, склонив головы над чашей, и сами отбрасывали тень. Но в одном вы правы, Фокс: он действительно сильно рисковал. Если только…
Аллейн вдруг замолчал, уставившись на своего коллегу, а потом без всякой видимой причины состроил жуткую гримасу Найджелу.
– В чем дело? – подозрительно воззрился на него Найджел.
– Все это только домыслы, – решительно ответил Аллейн. – Когда в лаборатории найдут следы цианида, тогда и будем говорить.
– Но я не понимаю, зачем ему понадобилось бросать бумагу в чашу, – развел руками Найджел. – Возможно, это произошло случайно.
– Не уверен, мистер Басгейт, – отозвался Фокс со своей обычной флегматичностью. – В этом есть определенный смысл. Никаких отпечатков пальцев. Никаких следов, если кто-то вздумает его обыскивать.
– Точно, – вдруг вмешался Бэйли. – И он специально сделал так, чтобы чаша выпала из рук леди. Он рассчитывал, что конверт выпадет и он втопчет ее в ковер.
– А если бы она прилипла к стенке? – предположил Фокс.
– И что из этого, – с воинственным видом возразил Бэйли. – Кто помешал бы ему вытащить ее оттуда, пока все смотрели, как леди голосила и выкидывала свои коленца?
– Или приклеилась бы к ее губам, – монотонно продолжал Фокс.
– Еще скажите – если бы она ее проглотила! Вы меня утомили, мистер Фокс. Она не приклеилась и не прилипла: она плавала в вине! Разве не так?
– Хм, – снова протянул Фокс.
– При чем тут «хм»? Я ведь прав, сэр, разве нет? – обратился сержант к Аллейну.
– Домыслы, – повторил Аллейн. – Домыслы и догадки.
– Вы сами начали, – подколол его Найджел.
– Верно. И это награда за то, что я размышлял вслух? Хватит, Фокс. Уже чертовски поздно. Закончим споры. Мы узнаем гораздо больше, когда появятся результаты анализов.
Фокс взял у него коробочку, закрыл и положил в сумку.
– Что дальше, сэр? – спросил он.
– Бутылка мистера Гарнетта. Где мистер Гарнетт?
– В своих комнатах. С ним доктор Кертис и один из наших людей.
– Как вы думаете, он уже успел их обратить? Давайте присоединимся к их тесному кружку. Бэйли, можете заняться ризницей.
Фокс, Аллейн и Найджел отправились в покои отца Гарнетта, оставив Бэйли и его помощников прочесывать оставшуюся часть храма.
Отец Гарнетт сидел за своим столом, заставленным многочисленными objets de piete[8] и очень похожим на алтарь. Доктор Кертис пристроился рядом. Констебль с бесстрастным лицом высился за седалищем священника, как гигантский противовес своим соседям. Отец Гарнетт восседал с бледным и горделивым видом; доктор Кертис, вялый и уставший, с трудом подавлял зевки; констебль тоже был бледен, но не столько от усталости, сколько от природы.
– А, мистер Гарнетт! – весело воскликнул Аллейн. – Вот и мы. Представляю, как вам хочется спать.
– Нет-нет, – ответил священник. – Все в порядке.
– Мы вас надолго не задержим. Не будете