Но если мы купим обручальные кольца, то шутка зайдет слишком далеко. Я приспускаю свои солнцезащитные очки на нос и все же говорю ему:
– Если уж на то пошло, я предпочитаю бриллианты.
– Приму к сведению.
Мы проходим через зал, огибая стоящую в центре римскую статую. Я чуть не задыхаюсь, когда снаружи на нас обрушивается волна обжигающего зноя. Я очень люблю солнце: я итальянка, а потому привыкла к нему. Но это нечто совершенно иное. Воздух настолько горячий и сухой, что почти невозможно дышать.
Левий подводит нас к бассейну – которых здесь, к слову, шесть, – и я присвистываю от восхищения при виде этой красоты. Он оформлен в самом настоящем античном стиле, с колоннами, статуями и скульптурами, вдохновленными греко-римской империей.
Я с завистью разглядываю купол и его каскадом стекающие струи воды. Мне невыносимо хочется нырнуть в воду. Уверена, в ней очень свежо. Я мысленно отмечаю, что мне как можно быстрее нужно будет приобрести купальник.
– Кстати. Как ты меня тогда назвал?
Левий непонимающе смотрит на меня, занимая несколько шезлонгов. Он снимает обувь и носки, обнажая тонкие, изящные лодыжки. Не знаю, по какой причине и как это объяснить, но кажется, что он очень о себе заботится.
Это горячо.
– Там, под объективами, ты как-то меня назвал. Полагаю, на русском.
– А. Lyubimaya? Это значит «любовь моя».
Я запрещаю себе как-либо на это реагировать, но вопреки моей воле по коже пробегают мурашки. Звучит красиво. И очень естественно из его уст. Глупо, но я вспоминаю о словах, что сказал в лифте Томас. «Я люблю его, но вкусы в женщинах у него весьма сомнительные».
И все же мне не кажется, что за этим кроется какой-то больший интерес. Левий как будто бы из тех людей, что глубоко одержимы соперничеством и, следовательно, эмоционально недоступны. На первый взгляд он кажется самым настоящим джентльменом, но я не могу представить, чтобы он заботился о женщине – или даже о мужчине.
– Тогда как мне называть тебя? Этим же словом?
Он наклоняется к небольшому деревянному столику, стоящему между нашими шезлонгами, и достает из кармана колоду карт.
– «Левий» будет в самый раз.
Как я и говорила – никакого интереса.
– Мы здесь, чтобы работать, – напоминает он мне.
– И я крайне серьезно отношусь к своей роли. И коли уж я безумно в тебя влюблена, я не стану называть тебя «Левий», как делает все остальное население Земли. Это отстойно и банально. А вот если я стану использовать какое-нибудь русское ласковое прозвище, получится очень душевно. Доказательство того, что я интересуюсь культурой своего возлюбленного.
Наконец он поднимает на меня глаза, явно не впечатленный моей речью, но ничего не говорит. Я довольствуюсь тем, что смотрю на него в ответ, давая понять, что предельно серьезна. Я и сама не знаю, что за игру веду, и, скорее всего, в процессе обожгусь, но, как и всегда, меня это не останавливает. Потому что, по всей видимости, когда мне становится скучно, я начинаю флиртовать, причем исключительно