сдавило чувство какой-то неясной тревоги. Разгоряченная бегом, Яра не стразу поняла, что в комнате холодно: несмотря на то, что в камине горел огонь, широкая дверь на террасу была распахнута настежь, и сквозняк чуть шевелил тяжелые портьеры глубокого синего цвета по обеим ее сторонам.
Сколько она себя помнила, посередине кабинета, почти во всю его ширину, всегда стоял огромный стол, оставляя лишь немного места по бокам, для прохода. К столу в комплекте шло такое же огромное, подстать ему, кресло, обитое матовой кожей. На подлокотниках и под головой кожа вытерлась от времени и истончилась, а медные заклепки потемнели. Некоторые из них, Яра знала, были несколько раз заменены. Пошатываясь, она подошла к столу, легонько коснулась его темной полированной поверхности, стараясь не запачкать ее грязными руками. Под своей столешницей стол хранил бесчисленное множество ящиков всех размеров, с замками и без, с торчащими в них ключами и запечатанными заклятиями, названий которым Яра не знала. Особенно ей нравились те, что были без ручек и замков, изрезанные летящей вязью, с залитой в глубокие борозды краской, золотой, красной и синей. Страшно упомнить, сколько часов они с Федей провели сидя на цветастом ковре под этим столом, водя пальцами по шерховатым сколам на краске, глядя на Лес в распахнутую дверь, молча или разговаривая обо всем на свете.
За стеной раздался выстрел, заставляя Яру содрогнуться всем телом от неожиданности, загрохотали чужие шаги, срывающиеся на бег. Чей-то хриплый голос закричал:
– Вы двое, ищите девку!
Яра, спотыкаясь и поскальзываясь на паркете, метнулась под стол, прижалась спиной к толстой панели от столешницы до пола, и обмирая внутри от страха, принялась считать секунды до того, как откроется дверь. Яра была пуста – магии в ней совсем не осталось, после призыва тени, все что осталось, она, убегая, вложила в сотворение тумана. Обливаясь холодным потом, она потянулась к изнанке, пытаясь зачерпнуть хоть немного магии, сколько успеет, но от страха не смогла даже почуять ее.
Вдруг портьеры перед ней колыхнулись, с террасы в комнату зашел ее отец. В одной руке он держал пузатый коньячный бокал, наполовину полный, другая расслабленно лежала в кармане строгих брюк оттенка темного шоколада. Рукава его рубашки цвета топленого молока были небрежно закатаны, русые волосы растрепаны зимним ветром. Увидев Яру, сжавшуюся под столом с круглыми испуганными глазами, он удивленно моргнул. «Он же ничего не слышал!» – поняла Яра. И как только она раскрыла рот, чтобы рассказать ему обо всем, дверь с силой распахнулась, ударив о стену, и в кабинет кто-то вошел. Короткий смешок заглушил хруст затвора.
– Привет-привет. Ну и дрянь же твой сынок, а? Сдал вас всех ни за что, – фыркнул веселый мужской голос где-то над ее головой.
Выстрел раздался будто бы прямо у нее внутри. Начался с сухого щелчка в голове и разросся в ее теле белой вспышкой, заполняя ее всю какой-то горькой и едкой взвесью, вытесняя