это уголок моего подсознания, некая крупица моей памяти, моего прошлого. Может быть, это прошлое связано с ней. Когда мы впервые вошли туда вместе, то поняли (по крайней мере, я точно поняла), что теперь это наше место, это наш Жёлтый дворик.
И все же чаще всего я приходила туда одна, без неё. Как бы близки мы ни были, для каждой из нас дворик выполнял свою функцию. Я думаю, что та частица моего прошлого связана больше с Жёлтым двориком, нежели с ней. Что я пыталась забыть, приходя в Жёлтый дворик? О чём грустила? Сейчас мне сложно ответить. Тогда же для меня казалось невозможным решение других вопросов, возникающих в моем полудетском сознании с ужасающей по частоте периодичностью. Сколько лет назад это было? Кажется, что прошла целая вечность, но если внимательно посчитать, то не так уж и много – лет восемь, не больше. Почему образ неприметного городского двора прочно застрял в моей памяти? Это, должно быть, как бумеранг. Как монетка, подброшенная вверх: как бы высоко ни кинул, все равно упадет на землю, вернется. Есть вещи (не в прямом смысле «вещи», хотя и материальные вещи тоже), которые хочется как бы остановить, оставить неизменными, как фотоснимок в собственном сознании. Это то, что не хочется терять, потому что с потерей ты теряешь часть себя. Приобретенный духовный опыт шлейфом будет виться на протяжении всей моей жизни, изменяя свое содержание до неузнаваемости в тот или иной период. Но так кажется только на первый взгляд: с возрастом начинаешь понимать, что остался таким же. Находящаяся субстанция внутри меня не склонна к коренным изменениям. Меняется лишь моя внешняя оболочка: от толщины талии до длины волос, от цвета губной помады и манеры одеваться до обновления клеток моей кожи. Это очень сложный процесс, потому что я постоянно трансформируюсь во что-то новое. Но это не значит, что я полностью меняюсь, просто продолжается моя самореализация. Поэтому тот, кто знал меня вчера, может быть уверен в том, что не знает меня вообще. Он будет иметь лишь размытое представление о моем образе, и только. Это уже то, что происходит внутри, его никто не видит. А если и пытается разглядеть, то я всячески закрываю себя руками – своего рода оборонительная реакция.
В то время Жёлтый дворик, видимо, был для меня своеобразным местом расслабления, где я чувствовала свою защищенность от внешнего мира и могла не думать о том, что за течением моих мыслей кто-то наблюдает. Дворик обычно пустовал. Казалось, что его обитатели вымерли. Если рядом со мной бывала она, то я все равно чувствовала себя расслаблено, как если бы она не существовала… Но она существовала. Вообще, она – это отдельная история. Может быть, когда-нибудь я смогу отдать ей то, что продолжаю хранить в себе, берегу для неё все эти восемь лет. И кто знает, сколько времени понадобится еще…
Чтобы попасть в Жёлтый дворик, нужно пройти через грязную темную арку. Арка – это мост, соединяющий внешний мир и мир Жёлтого дворика, своеобразный портал. Дворик жил особой жизнью. Как я уже говорила, дворик обычно пустовал. Но когда ближе к вечеру жильцы выходили из своих квартир, я любила наблюдать за ними. Мне казалось,