было необычно пусто, и голоса сотрудников в кабинетах звучали приглушённо. Когда я зашла в нашу комнату, дамы суетливо прибирались на своих столах.
– Привет, – сказала Алёна. Остальные лишь кивнули.
Едва я уселась за стол, дверь распахнулась, и все, не сговариваясь, принялись поправлять причёски. Лица при этом у дам были довольно постные. Удивиться я толком не успела, так как в комнату вошёл Артём и сказал:
– Марианна, зайдите ко мне, пожалуйста, прямо сейчас.
После чего он сразу вышел, и мне показалось, что его голос звучал несколько натянуто.
– Что-то происходит? – спросила я.
– Приехал шеф, – подала голос Алёна. – Наверное, тебя поведут знакомиться, – добавила она с сочувствием и посмотрела на меня так, словно речь шла о ритуальном жертвоприношении.
«По всей видимости, этот шеф похож на лохнесское чудовище, раз они все так дёргаются», – подумала я и почапала в кабинет Артёма, где его самого не оказалось, зато был Андрей Львович, который, увидев меня, обрадовался и сказал:
– Очень хорошо, очень хорошо. Идёмте.
Мы проследовали по коридору, затем поднялись по лестнице и вошли в приёмную, где сидела секретарша и, глядя на монитор, старательно водила по коврику оптической мышкой.
– Посидите, – бросил Андрей Львович и удалился.
«Странные они все какие-то сегодня», – подумала я, присаживаясь на стул.
Просидела я таким образом минут двадцать и уже собралась спросить, долго ли ещё сидеть, как дверь кабинета распахнулась, и из неё вышел какой-то мужчина, видимо, посетитель. Секретарша оторвалась от монитора и, впервые взглянув на меня, равнодушно сказала:
– Проходите.
Я с облегчением поднялась со стула, направилась к двери, открыла её, вошла и только после этого подняла глаза на хозяина кабинета.
К счастью, на ногах мне устоять удалось, но шея мгновенно покрылась испариной, ладони сделались холодными и влажными, и я очень порадовалась, что не имею склонности терять сознание.
Он поднялся мне навстречу.
– Вы?! – выдохнула я.
– Вы?! – эхом повторил он и вышел из-за стола.
Передо мной был господин Селиверстов Георгий Александрович собственной персоной.
Боже, как долго он шёл по кабинету! Наконец подойдя почти вплотную, потянулся к моей руке, потом мягко взял её обеими ладонями и поднёс к губам. Совсем как в тот день.
Уши заложило так, словно самолёт только что оторвался от взлётной полосы и начал стремительно набирать высоту. Со мной происходило что-то, в чём я не участвовала и чего абсолютно не могла контролировать.
– Так вот оно как! Значит, это вы и есть большая любовь Поланского? – произнёс он без улыбки, продолжая неотрывно смотреть мне в глаза. – Бог мой, как причудлива жизнь, право слово, – добавил он и, не отпуская моей руки, повёл вглубь кабинета. Усадив меня на белый кожаный диван, он опустился рядом.
– Так, значит, это вы и есть неуловимый шеф, владелец нескольких фирм, которого никто