так и рассчитывал.
Мы занесли в дом продуктовые подарки для матери: ящик вермишели, мешок перловки, сахар, хлеб, конфеты и муку.
– Во, ты заўсёды нешта прывозіш. Навошта?
– Так мне хочется твоей матери приятное что-нибудь сделать.
– А, ну тады і добра. Пакажы лодку.
Мы покопались с лодкой, с палаткой. Петя и лодку, и палатку одобрил, более того я, увидев его восхищенный взгляд, пообещал палатку ему оставить насовсем. Брезентовая, она мне свою службу сослужила еще с давних лет, тем более что дома была совсем новая, современная палатка, даже с подогревом и освещением. И Петя, выпив пятьдесят грамм спирта, улыбнулся впервые за час нашей встречи.
– Балота ўсё ў вадзе. А мы на тваей лодцы заплывем на палігон. А там усё ўбачыш сам.
На том и порешали. Несмотря на уговоры, я категорически отказался плыть на ночь глядя, и уговорил Петю отправиться завтра с утра. Переночевав, мы притащили накачанную воздухом лодку и скарб в ней метров пятьсот до болота. Что творится вокруг: птицы щебечут на все лады, хоть и встало уже солнце, слышу, болбочут тетерева, запоздалый вальдшнеп протянул. Пете винтовку брать запретил – ограничились моим «ТОЗ-34», и то – в чехле. Хватит нам на двоих. Я строго наказал Пете: в воскресенье вечером или ночью мы должны вернуться, так как в понедельник я должен быть в городе на работе с самого утра. К моему удивлению, Петя загребал ловко и умело: мы быстро плыли по бескрайнему разливу среди белых мертвых полустволов бывших берез. Один остров остался позади уже через полтора часа, а с ним – мои воспоминания, второй позади через три часа, «волчий» остров обошли ближе к обеду. За вёслами меняемся. На «волчьем» острове, как я его окрестил после февральской охоты, сделали остановку. Нашли крупные кости той коровы. И Петя признался, что именно здесь добыл зимой из засидки лис и енотовидных собак. Волчьих и лосиных следов, к сожалению, нет – все ушли, зная о большой воде. Мы поплыли еще дальше, однако я заметил, что воды стало меньше, начали появляться верхушки стеблей клюквы, даже с черными ягодами. Но Петя все греб и плыл по одному ему известному маршруту: под лодкой всегда оставалось от полуметра до метра воды. Так мы пришли к сосняку, где я и добыл «своего» огромного лося.
– А почему мы не поплыли от Подъяблоньки? – спросил у Пети.
– Таму! – Только и ответил он. Вскоре я увидел, что со стороны Подъяблоньки ни пройти пешком, ни на лодке приплыть невозможно: море кочек и вода выше колена. Все ясно! Тем не менее, мы уходили на лодке все дальше влево от Подъяблоньки, долго идя вдоль кромки заболоченного и притопленного разливом леса. Наконец Петя улыбнулся:
– Ну вось, прыбылі.
Мы, раскатав сапоги, вышли из лодки, и потащили ее по затопленному разливом лесу. Здесь явно виднелись следы зимовки лосей. Многие кусты и молодые деревья были изгрызены и по стволу кора оскоблена резцами лосей. Я даже разволновался: вот он где лосиный рай, вот где лосям приволье! И радовался тому, что есть у нас еще такие богатые и красивые угодья. А главное – дикие.
Наконец