было расслышать. От шума и ярких красок у Фреи разболелась голова, и они свернули на одну из боковых улочек. Здесь народу было поменьше, а торговцы предлагали товар прямо из домов, выставив лотки в дверях. Мур повертел головой.
– Где-то поют. Пойдем, послушаем?
– Я ничего не слышу, – сказала Фрея. – Это далеко?
– Вон, на порожке, – указал вперед кот.
На порожке одного из домов, окруженная небольшой толпой зевак, сидела старуха с маленькой лютней в руках. Лицо ее было покрыто сеткой тонких морщин и выдублено солнцем, но до сих пор в нем угадывалась былая красота. На камнях у ее ног лежала шляпа с широкими полями, в которой блестело несколько монет. Старуха, не глядя, перебирала нервными пальцами струны и приятным низким голосом пела длинную балладу. Народ завороженно слушал. Вот закончилась песня, отзвучали последние аккорды, и старуха склонила голову.
– Кто еще желает послушать о подвигах славных воинов и чудесных приключениях в дальних странах?
Народ стал потихоньку расходиться: то ли денег больше ни у кого не было, то ли желания.
– Никто? – спросила старуха и усмехнулась. – Что ж, спасибо, что слушали.
– Ну вот, мы опоздали, – пожала плечами Фрея. – Пойдем отсюда.
На улице никого, кроме них с Муром, уже не было. Старуха подняла голову, прислушиваясь, и Фрея неожиданно поняла, что она слепа. Повинуясь внезапному порыву, девушка наклонилась, бросила в шляпу серебряную монету и повернулась, чтобы уйти, но старуха окликнула ее:
– Я не беру денег даром, милая. Что ты хочешь, чтобы я спела для тебя?
– Я не знаю песен, бабушка. Мне все равно.
– Тогда я спою тебе по своему выбору, – решила старуха, помолчала и тронула струны пальцами.
Я засеяла делянку
Семенами слов,
Поливала их слезами —
Думала, взойдут.
Увидала в поднебесье
Гордого орла,
Любовалась, позабыла
Про свою беду.
Из крыла чудесной птицы
Выпало перо,
Закружилось и упало
На мою ладонь.
Я перо несла у сердца —
Думала вернуть.
Где я только не искала
Своего орла.
Между гор и водопадов
Отыскался он.
Я перо к груди прижала —
Жалко отдавать.
Он слетел ко мне навстречу,
Заслоняя свет,
И пера назад не принял,
Разрешил забрать.
Я вернулась, на делянке —
Сорняки стеной.
Эх, без слез моих горючих
Не растут слова.
Я чернильницу наполню,
Очиню перо,
Буду плакать на бумаге
О моем орле…
При первых звуках песни Фрея вздрогнула и застыла посреди улицы с прижатой к груди рукой. Мур