и закаленный тяжестью правления, сохранял медовое очарование, а каждый жест был пронизан изящной элегантностью, вызывавшей уважение всех, кто оказывался в его присутствии. Казалось, небеса сместили свой фокус, опустив влажную пелену на эту страну власти и интриг. Верный слуга, облаченный в замысловатые регалии императорского двора, подошел к Сифу с письмом, скрепленным безошибочной печатью Ниреландии.
Сиф, обладающий царственной властью и глазами, в которых, казалось, хранилась мудрость веков, принял письмо и с размеренной неторопливостью сломал печать. Когда он ознакомился с содержанием письма, выражение его лица оставалось непостижимым, не выдавая никакого значения послания. "Спасибо, теперь можешь идти", – Сиф отпустил слугу отрывистым кивком. Слуга удалился, а Сиф остался стоять перед своим сыном Сигданом, который только что закончил суровую тренировку. Сигдан, молодой и полный сил, носил свои тренировочные доспехи как почетный знак. Волосы, тщательно уложенные, несмотря на тренировки, обрамляли лицо, в котором было столько же пленительного и грозного. Сигдан отличался вспыльчивостью, в нем горел бурный огонь, постоянно грозящий вырваться наружу. Его гнев мог вспыхнуть, как лесной пожар в засушливое лето, уничтожая всякий разум и сдержанность. Многие, кто переходил ему дорогу, вскоре узнавали, к каким гибельным последствиям может привести его гнев. Но по-настоящему выделяли Сигдана его глаза. Они были похожи на лисьи, проницательные и хитрые, всегда оценивающие окружающий мир. Его миндалевидные глаза цвета полированного красного дерева открывали глубины мудрости и хитрого интеллекта, который заставлял насторожиться даже самых опытных придворных. Те, кто осмеливался бросить ему вызов, вскоре убеждались, что его взгляд может быть не менее смертоносным, чем его нрав.
Сигдан всегда был чисто выбрит, на его юношеском лице не было волос. Его гладкая кожа казалась нетронутой заботами империи, что резко контрастировало с тяжестью прошлых времен Сифа. Он носил эмблему Ниираландии – Золотого Ворона, как постоянное напоминание о своем долге перед империей но отказывался носить эмблему Амики и своего дома на воротнике в своем имперстве аргуминтиру то что он пока что не достоин. На тренировочном поле Сигдан был силой, с которой приходилось считаться. Его мастерство владения клинком не имело себе равных, и он неустанно тренировался, чтобы в один прекрасный день стать достойным наследником престола.
Звон стали о сталь разносился по воздуху, когда он вступал в поединки со своими товарищами-рыцарями, и каждый поединок свидетельствовал о его решимости и мастерстве. Сиф смотрел на него с огромным восхищением. Взгляд Сифа – смесь отцовской гордости и торжественности – упал на сына. "Неплохо, сын мой, – заметил он, и в его голосе прозвучали нотки опыта. "Но помни, что сила богов требует физической силы и мастерства, чтобы правильно ее использовать". Сигдан, уважаемый и жаждущий проявить себя, ответил твердым кивком. "Я понял, отец". "Хорошо", – продолжил Сиф. "На следующей тренировке выкладывайся