в подушку и зарыдал. Потом он попытался выяснить, что же такое красота. Нет, не в применении к себе лично, а вообще. Ну, скажем, почему считается красивым, когда балерина высоко задирает ногу, а партнер семенит вокруг нее мелким шажком? В чем суть этого изыска? Семен Семенович встал перед зеркалом на цыпочки, взмахнул руками – и ничего не понял. Так почему же его мутноглазую Розенблют все считают самой красивой девочкой на курсе? Что делает эту красоту? Носик? Ротик? В отдельности все эти детали вроде бы не представляют собой ничего особенного, и вместе с тем…
«А если так, то что есть красота,
И почему ее обожествляют люди?» – повторил он нараспев четверостишие из стихотворения Заболоцкого про некрасивую девочку, –
«Сосуд она, в котором пустота,
Или огонь, мерцающий в сосуде?» – Но поэтическая мудрость совсем не успокоила его.
«Ты ничего не понимаешь в жизнь!» – сказал ему в утешение Альберт, – «Зачем разводить пустые разговоры? Мужчина должен действовать напористо и грубо».
На следующий день Семен Семенович привлек Лерочку к себе и дернул за пуговицу пальто. Ужас мелькнул в глазах его Розенблютки – Семен Семенович перепугался и замер. Он получил пощечину, и Лерочка не разговаривала с ним целую неделю. Хорошо еще пуговица не оторвалась, а то не разговаривала бы месяц.
«Я должен сам на нее посмотреть. Приводи ее к нам на вечер поэзии», – предложил Альберт, – «Будем читать Ахматову. Нет, взгляд правительства на нее уже изменился, Л-ский лично ездил в обком и получил «добро»!
Семен Семенович так и сделал, Лерочку не пришлось долго уговаривать.
Пока девушки в черных платьях читали стихи, Альберт суетился, мелькал перед глазами, появлялся то в одном проходе, то в другом и всем страшно мешал. Л-ский даже сделал ему замечание. Сам Л-ский! Всем сразу стало понятно, в каких заоблачных высях вращается Альберт, в то время как Семен Семенович ни разу не поднимался выше Парнаса6. А чего стоил его внешний вид? Альберт в тот вечер нарядился в черное трико и черную рубаху. Он густо намазал брови черным, веки подсинил, обвел их тонкой чертой и даже накрасил ресницы. Чем не принц?
Но почему же Альберт с намазанными глазами – это красиво, а он, Семен Семенович, – представьте на мгновенье, – одетый в трико – нечто противоположное красоте?! В уборной, когда Альберт снял грим с лица, при этом как бы невзначай забыв про «рисованные» глаза, Семен Семенович тоже взял в руку растушевку, провел на лице несколько линий, глянул на себя в зеркало и неестественно громко захохотал.
Лерочка влюбилась с пол-оборота. На глазах у Семен Семеновича у них с Альбертом закрутился роман, и вскоре она погрустнела. Лерочка нагуляла ребеночка. Вернее, это только так говорится, а на самом деле никакого ребеночка еще не было, не было даже вздувшегося животика, но где-то внутри нее завелся маленький червячок, из которого со временем и должны были развиться все эти прелести. Привыкшая во всем повинилась матери, Лерочка назвала имя своего полюбовника, Мать отправилась к родителям Альберта с угрозой