серьезная! – умилившись, сказал я. – Я ведь шутил!
– Я не в том статусе, чтобы ты со мной шутил.
Обычно она так не вредничала.
– Так-так, и что это с тобой?
– Ты вообще слышал, что я сказала?
– Амир женился, да.
Это было очень странно, потому что мы не так давно вернулись из Чечни с похорон его матери. Я совсем не хотел задумываться об этом, но не сопоставить эти два факта, не прослеживая странность второго, было трудно.
– А на ком? Он ведь… он никогда не говорил мне, что общается с кем-то.
– Вот такой ты брат, значит.
– Тебя расстраивает, что он женился почти сразу после смерти своей мамы?
– Нет, я не ханжа.
– Ты подобрала не то слово.
Она не обратила внимания.
– Это показывает, какой ты брат племяннику своего отца.
В принципе, можно было бы сказать, что это скорее характеризует самого Амира. Да и не только одного лишь его.
– А Висайт? Он тоже ни слова не сказал?
– Сказал твоему отцу.
Висайт был родным младшим братом моего отца, и все мы, за исключением его единственного сына, называли его ваша́5. Я этого уже совсем не помню, но, говорят, что и сам Амир в детстве его так называл. Когда он родился, через некоторое время Висайт и его жена хотели завести еще одного ребенка, но случались выкидыши. Впоследствии оказалось, что детей им больше родить не удастся, потому что ее здоровье сильно ухудшалось. Она умерла спустя двадцать лет, успев вырастить сына, и все эти годы проходили в борьбе с болезнью, с обнадеживающими ремиссиями, омрачающими рецидивами и осложнениями.
Амир был старше меня на три года, и мы друг с другом всегда были очень дружны и сплочены, пускай виделись не так часто, как хотелось бы. Мой отец – единственный из своей ближайшей родни, кто перебрался за пределы родины и живет вне Чечни, и потому несмотря на то, что он страшно часто находил поводы возить нас к ним, я не был с ними в постоянном контакте.
Но конкретно эта новость с каждым ее переосмыслением пылью оседала в моей голове. Я пытался представить, что и сам женюсь, никому об этом не сообщив, и мне было трудно придумать для себя повод или оправдание. А добавляя перед этим смерть кого-либо из моих родных – не говоря о матери – я дрогнул от неприятных мурашек на спине.
– Я не держу на него обиды, – твердо сказал я, пытаясь себя в этом убедить.
– А он держит, видимо.
– Хватит, мам, я понял. Я поговорю с ним об этом.
Она сильно нервничала, но в последние пару месяцев мы к этому уже привыкли. В нашей семье ожидалось пополнение: к нашему с Лорсом мужскому дуэту присоединится девочка.
Отец пришел домой как раз в тот момент, когда мы с братом приступили к десерту – клюквенному пирогу – а мама готовила еще один со смородиной. Мама очень здорово готовила, и каждый раз к поздней осени у нее начиналось какое-то кулинарное обострение. Она готовила самые разные пироги и булочки, самые разные торты и кексы, и я всегда замечал, как не значительно, но все же стремительно набираю